ДЕТИ АЛКОГОЛИКОВ — КАК ЖИТЬ, КОГО ВИНИТЬ, ЧТО ДЕЛАТЬ? / ТЕКСТ-ТЕРАПИЯ.
КОНСУЛЬТАЦИЯ ПСИХОЛОГА, ПСИХОТЕРАПЕВТА
231-22-80; 231-22-87; 993-22-48
Сегодня я опубликую здесь текст ассоциации ВДА — Взрослых Детей Алкоголиков (здесь — в виде скриншотов из моего инстаграм-аккаунта). Это перечень характерных черт, присущих людям, чьи родители были зависимыми, чьи семьи были дисфункциональными.
Это тяжёлый текст.
Во многих вещах многие из вас узнают себя.
И я здесь без обвинений наших родителей и бабушек-дедушек.
Я здесь про причины и следствия.
⠀
Так уж получается, что люди живут на этой планете, как умеют. Как получается. С тем трудным, что выпало на их долю, справляются как могут. С нездоровыми вещами справляются нездоровым образом.
Известным всем и каждому способами.
Алкоголь.
Достигаторство.
Вещества.
Зависимости.
⠀
Правда в том, что наша человеческая история кровоточит. Наши корни несут в себе боль, одиночества, страхи, утраты.
⠀
И при этом при всём так мало возможностей всё это отгоревать и оплакать. Выпустить. Выболеть.
Нужно как-то жить поскорее.
Ах да, нужно быть сильным.
Сильные же не плачут.
Сильным же не нужны другие люди, чтобы справиться с тем, что внутри.
⠀
А боль куда девается?
А страх?
⠀
Нарывает.
⠀
Если гной не выпускать из раны, развивается нарыв.
⠀
Не помнить, не знать.
Удерживаться.
_
⠀
Мой любимый дедушка был алкоголиком.
Пьяный рассказывал мне всего Конька-Горбунка наизусть.
И гонял бабушку с топором по огороду.
А потом просил «ну бабочка, ну дай на бутылку».
Мы смеялись…
Машинист, известный тогда всем железнодорожникам моего родного города.
Похороны были для меня четырехлетней похожими на праздник, потому что казалось, что весь город и пришёл.
⠀
Деда любили.
И я так сильно любила его своим детским сердечком, что помню его как будто в виде только одной своей сияющей любови к нему: я не помню лицо, не помню почти ничего… Только любовь, больницу и похороны, потому что я не поняла, отчего дед лежит, когда все остальные стоят.
Подошла к нему и сказала: «дед, вставай, ты чего!»
А он не встал.
_
⠀
Я любила деда.
И не перестала любить, когда поняла, что он был алкоголиком.
В моей семье — не он один.
_
⠀
Он казался таким большим и смелым.
Теперь я знаю, что алкоголизм — это когда страшно и стыдно быть с собой.
Но разве может быть стыдно носить в себе такую большую боль, что нет сил её вынести без слёз?
Разве это твоя вина, что в твоей жизни было столько горя, ужаса, боли и зла? Война, одинокое и холодное трудовое детство, смерть братьев и сестёр от голода.
…но в нашем социуме не принято разделять скорбь с другими. Даже если ты не можешь вынести её сам.
В нашем обществе это — слабость.
⠀
Не знаю, как вы, я вижу здесь тупик.
Да, а дедушка мой умер от рака.
Рак на данный момент признан психосоматическим заболеванием.
Психика вытесняет непрожитые эмоции в тело.
Ну не принято проживать эмоции, стыдно! Особенно мужчинам.
«Не плачь, ты же мужчина» мальчику двух лет.
Родители, хорошо подумайте, прежде чем вкладывать эти блокировки эмоций своим детям.
Эти блокировки работают, и работают хорошо.
Но только куда всё должно деваться?
Куда, по-вашему, деваются невыплаканные слёзы?
⠀
____
Наш язык чудесно метафоричен. Есть выражение «заливать».
Алкоголем именно заливают.
Заливают то, что нельзя выпустить наружу.
Не пустоту заливают и не желудок.
⠀
А рядом дети.
Рядом росли мы с вами.
⠀
Мы несём в себе все последствия нашей семейной истории.
Я вижу и слышу всё это на сессиях.
Вы чувствуете себя слабыми и неправильными, когда дело доходит до этих вещей.
Но это не ваша вина.
Это боль.
Это то, как невыраженная боль и страх мигрируют в семейной системе из поколения в поколение.
⠀
Я люблю песню «Сансара».
Потому что я знаю, что наше дело — не стать идеальными.
Наше дело — просто помочь нашим детям быть лучше, чем мы.
Целостнее.
Не передавать дальше расщепление, насколько это возможно. Соединяться с собой там, где разъединились и быть в этом примером, вот и всё.
⠀
Многие из наших родителей тоже старались быть хоть сколько-нибудь лучшими родителями, чем смогли их собственные родители. Да, нам могло не хватить, очень не хватить, даже если родители делали максимум из того, что могли. На это можно злиться, об этом можно печалиться, пусть будет всё, что внутри есть, всему этому можно быть.
⠀
Мне понадобилось много времени, чтобы пережить ощущение несправедливости.
Это правда несправедливо. Мы были просто детьми и нуждались в нормальном детском детстве. И ничего не сделали такого, чтобы заслужить то, что вывалилось на нас.
⠀
В конце, в сухом остатке, после гнева и обиды. просто боль. Просто боль за себя-ребенка и за свою семью. Уходишь вглубь и не знаешь, кого винить. Бабушку-детдомовку за воспитание отца? Её родителей, которых сожрала история наших дальневосточных переселений?
Комендантов? Сталина? Его мать? Её мать.
Куда нести обвинение?
Кому?
Так и до Адама и Евы можно дойти.
Кого винить-то в конце концов?
⠀
Кого хотите.
Кого можете.
Вопрос — что дальше?
Что нам делать со своей жизнью дальше?
⠀
Если мы поймём причины, то к причинам и обращаться.
Это страшно и уязвимо.
Легче пить.
⠀
Я это серьёзно.
Именно поэтому все виды зависимостей так популярны.
Это более лёгкий способ справляться с жизнью, чем разбираться с тем, что у тебя внутри и осваивать новые, кажущиеся в нашем социуме стыдными, способы справляться со своими переживаниями.
⠀
Если мы не хотим передать боль и расщепление дальше, наше дело её пережить.
Выпустить гнев так, чтобы не сделать новую боль ни себе, ни другим.
Оплакать свои раны.
Зализать болячки.
Оставить заживать.
Видеть шрамы.
⠀
Это невозможно сделать одному.
И я очень не рекомендую надеяться только на терапию.
⠀
Люди.
Вам нужны люди.
Примите это уже, пожалуйста. Признайтесь в этом себе. Признайтесь в этом тем, кому сможете, кому стоит доверять. Даже если очень страшно. Если таких людей нет рядом – возьмите на себя ответственность за свои потребности и ищите. И сами будьте таким человеком для себя.
Пока мы находимся в страхе и отрицании того, что мы друг другу нужны и зависим друг от друга, мы продолжим крутить это колесо в обратную сторону, мы продолжим затягивать узлы.
⠀
Нормально нуждаться друг в друге.
Нормально ощущать слабость.
Нормально нуждаться в том, чтобы рядом были чьи-то руки-ноги-плечи, когда ты оседаешь на пол, сотрясаясь от рыданий. Когда ты сам не можешь держать своё тело. Нормально всё это.
⠀
Ненормально насилие.
⠀
Помощь нормальна. Быть вместе — нормально. Абсолютная самодостаточность недостижима для человеческого существа, учитывая наши глубинные потребности в том, чтобы любить и быть любимыми, познавать и быть познанными.
__
⠀
. когда несколько лет назад пришла в терапию и внезапно, сами по себе без содействия терапевта, открылись шлюзы памяти, я смогла (на тот момент с большим трудом) признаться своим близким в том, что я проживаю очень трудные вещи и что мне нужны люди. Что мне нужно, чтобы мы общались. Что я буду говорить и писать о том, что со мной происходит, и мне важно, чтобы на мои сообщения отвечали. Чтобы делились со мной своими откликами.
⠀
Я благодарна своим друзьям, с которыми мы за эти годы сильно сблизились, и которые сами пошли в свои личные трансформационные процессы. Спираль вокруг меня раскручивается и вовлекает всё больше людей, которые находят что-то в том, чтобы перестать бежать от себя. Чтобы решаться на близость, на то, чтобы признаться себе в своей уязвимости и перестать тешить себя иллюзиями об обратном.
⠀
Мне пишут о своих слезах мужчины и женщины. О боли за своё истерзанное тело, за свою надорванную душу.
⠀
Нет, это не нескончаемая депрессия. Это горе, которое больше не прессуют. Это горе вперемешку с жаждой быть живым. С жаждой быть целостным. С жаждой жизни и жаждой самого себя.
Просто себя.
Горе вперемешку с несогласием больше на то, чтобы отделять от себя части. Наоборот, пришивать, прилелеивать оторванное, отогревать.
⠀
Зачем?
Не зачем, а потому что.
⠀ 
Потому что мы живые.
Потому что хотим жить, даже когда не хотим. Даже когда хочется всё бросить.
«…это только усталость. просто дыши. Я с тобой. Давай просто отдохнём. Ты не должна трудиться без устали. »
⠀
Этот труд невидим. И его со стороны мало кто может оценить. Но кто способен, тот остановится, поражённый. Тот не сможет сдержать слёз, глядя на душу, собранную по лоскуткам.
«Я не понимаю, как из такого сора и такой боли вырос такой нежный цветок»
⠀
Чудо.
Чудо и много труда.
Много любви других людей.
Много слёз, которыми поливали сухую потрескавшуюся землю те, кому не всё равно.
Позволить себе оплакать себя – это отважно.
Позволить другим оплакать тебя – это ещё отважнее в нашем мире успешного успеха.
Почему люди должны стесняться своей боли? Почему иметь душевные раны и оплакивать их стыдно?
Потому что раненое со всех сторон общество в агонии решило, что бывают сильные, а бывают слабые? Потому что оно стало оценивать живых людей, делить их на категории, и для того, чтобы выжить, нужно попадать под удовлетворительную оценку, иначе выбракуют.
⠀
Что нас делает людьми.
Кто-нибудь помнит ещё об этом?
⠀
Человечность же.
Человечность.
⠀
Только она.
⠀
Когда в этом мире больше нельзя будет надеяться на человечность, он перестанет существовать.
⠀
Но я думаю, что этого не случится.
Ведь наши дети будут лучше, чем мы.
Источник
Чувство вины у детей алкоголиков
Удивительно, но при всей, уже ставшей притчей во языцех, распространенности алкоголизма в нашей стране, адекватное представление об этой проблеме, понимание ее причин и последствий, до сих пор толком не сформированы.
Напротив – алкоголизм и по сей день окружен ни на чем не основанными мифами и ошибочными стереотипами: де мол, «все пьют», «настоящий мужик должен уметь пить»», «после этого лучше работается» и т.д.
И, как это всегда бывает, наиболее уязвимыми оказываются дети. Сколько же их по нашей стране – детей алкоголиков! И отнюдь не все они — сироты в детских приютах или деревенские беспризорники в рваных валенках. Такой ребенок может учиться в элитной частной школе, но по вечерам все равно видеть своего отца нетрезвым. Просто у отца на столе будет не жбан самогона, а «Хенесси».
Жизнь ребенка из алкогольной семьи окружена мифами. Во-первых, их создают его близкие, пытаясь отгородить от проблем: «Папа не пьяный, он просто устал». Во-вторых, эти мифы порождает общество: «А, так у него же отец — алкаш, что из него может вырасти?» И, наконец, миф сочиняет сам ребенок для самоуспокоения: «Наверно, это вообще не мои родители. Может, где-то есть мои настоящие мама и папа, хорошие. »
Так кто же они на самом деле — дети алкоголиков? Что с ними происходит и что ждет их в дальнейшем? Внести ясность нам поможет Валентина Дмитриевна Москаленко – доктор медицинских наук, профессор, специалист по работе с семьями, в которых кто-либо страдает зависимостями.
Валентина Дмитриевна Москаленко
Кто такой ребенок алкоголика.
Ребенком из алкогольной семьи (или из семьи, где есть зависимость) является тот, у которого хотя бы один из родителей страдает алкоголизмом. Даже если это было в прошлом и сейчас употребление алкоголя прекратилось: алкоголизм – хроническое заболевание и пожизненное, поэтому не бывает «бывших» алкоголиков.
Более того, развод, даже в самом раннем возрасте, и изоляция ребенка от пьющего отца, ситуацию не спасает. Малыш от этого ребенком алкоголика быть не перестает, и последствия не заставят себя ждать.
Что происходит с ребенком в алкогольной семье.
В семьях, где есть алкоголизм, ребенок страдает психологически всегда. Даже в самом начале жизни, когда сознание еще только формируется, младенец чувствует атмосферу дома, чувствует, что что-то происходит, и это «что-то» — негативное. Алкоголизм возможен только в нездоровой, так называемой дисфункциональной семье. Атмосфера накалена, в воздухе витает напряжение. Дети замечательно все чувствуют, даже если от них пытаться это скрыть и сделать вид, что все замечательно. Кроме того, тревога матери передается ребенку, он прекрасно чувствует ее состояние и как бы заражается им… И в более осознанном возрасте это влияние тоже продолжается.
А потом, увы, эти детские переживания носит в себе уже взрослый человек…
О чувствах ребенка.
Алкоголизм в семье всегда сказывается на чувствах ребенка. Дети очень чувствительны, особенно в возрасте от 5 до 12, логика у них еще только формируется. Поэтому у ребенка появляется «спасительная мысль», как защита: «Это все из-за меня», «Потому что я плохо себя вел». А за этим следует продолжение: «Я теперь изменяюсь, не буду расстраивать родителей, и папа тогда больше не будет пить!» А папа, увы, как пил, так и пьет, пятерки и хорошее поведение ситуацию не спасают… Тогда у ребенка формируется ложное чувство вины, ребенок подавляет его, оно может углубляться и деформировать психологически. Это никак не способствует счастью и благополучной судьбе в дальнейшем. Если другие взрослые, будь то родственники, учителя, тренеры, родители друзей, хотят помочь, важно донести до ребенка мысль: «Ты не причем, это болезнь. В этом нет твоей ответственности и вины». Такие слова могут стать важной помощью.
Другое чувство у такого ребенка – стыд. Дети очень стыдятся алкоголизма в семье, скрывают, из-за этого порой разрушаются взаимоотношения с товарищами. Вот совершенно реальный случай: один мальчик лет 12, отличник и умница, самостоятельный, заботящийся о младшем брате, помогающий маме, не приглашал домой друзей из-за алкоголизма отца. Однажды он все же позвал в гости одноклассника, так как был уверен, что в это время отца точно дома не будет. А отец был – лежал, пьяный, посреди комнаты… Но так как одноклассник не знал отца своего друга в лицо, то тот соврал – мол, «Приехал дядя из деревни, не обращай внимания…» Так столь сильные переживания могут привезти к разрыву отношений с отцом.
Но стыдиться ребенок не должен, это ведь не его поступки! А стыд укореняется, и не случайно – наше общество поощряет стыл: «Как тебе не стыдно!», «Постыдился бы»… Но ведь стыд ничего к лучшему не меняет, не такое уж это и положительное чувство. Есть «здоровое чувство стыда» – за реальный проступок, который можно искупить (извиниться, раскаяться…). А есть чрезмерное или необоснованное, и его уже не искупишь – именно оно и возникает у ребенка из алкогольной семьи.
Еще одно чувство – гнев. Ребенок злится на взрослых и на себя, и к хорошему это не приводит. Само по себе это естественное чувство, но в данном контексте оно превращается в нездоровое — тягостное, разрушительное. И злость, конечно, не помогает – никому в семье не легче от того, что ребенок злится на отца. Этому ребенку надо помочь разобраться со злостью, помочь найти здоровые способы выведения злости вовне. Не надо запрещать гневаться, надо дать новую модель – как гневаться здоровым образом. Например, это может быть двигательная разрядка в спортивной секции…
И, наконец, привычным переживанием этого ребенка становится печаль, подавленность. Пьющий родитель может казаться холодным и не любящим. Но именно что «казаться» — на самом деле он любит ребенка, просто в силу своей болезни не может любовь показать. А дети ищут любви, и тогда неутоленный голод по теплу переходит в печаль… Ребенок уже ничего не ждет, он словно сдается.
Что испытывают дети алкоголиков?
Они чувствуют себя:
- виноватыми и ответственными за пьянство родителей; нелюбимыми и незамечаемыми, как будто они невидимки, поскольку вся жизнь в доме вертится вокруг больного родителя; неуверенными и незащищенными из-за вечного непостоянства поведения родителей, их отношения к детям и царящих в доме правил; они испытывают страх, что родитель заболеет, попадет в катастрофу, умрет; стесняются поведения больного родителя в общественном месте; стыдятся «пятна» на своей семье и необходимости постоянно скрывать «секрет» семьи; напуганными внутрисемейной агрессией и жестоким обращением.
Особенности поведения таких детей. Они:
- могут плохо учиться в школе; имеют мало друзей; часто совершают правонарушения; могут употреблять алкоголь и другие одурманивающие вещества.
Однако некоторые, напротив, становятся «сверхзвездами» — достигают больших успехов. Но позднее и у них, таких благополучных на первый взгляд, могут развиться серьезные проблемы, например, депрессия в третьем десятилетии жизни либо та же зависимость от психоактивных веществ или игромания, другие формы зависимости не от химических веществ…
И, тем не менее, немало детей из алкогольных семей остаются здоровыми, психологически зрелыми и вполне удовлетворены своей жизнью!
Мифы нашего общества.
1. Первый стереотип говорит о том, что у алкоголиков рождаются слабоумные дети. Это не так – биологические нарушения возникают в редких случаях: если зависимостью страдает мать и употребляет алкоголь в больших дозах во время беременности. В остальном же это совершенно нормальные дети с генетической точки зрения – просто если родитель продолжает пить, позже у них возникают психологические проблемы.
2. Другой миф гласит о том, что дети не страдают, если не видят родителя пьющим. Увы, все не так просто… В той или иной степени алкоголизм родителя все равно влияет на жизнь всей семьи, в том числе младших ее членов.
3. Мать надеется, что развод с пьющим отцом убережет ребенка от дурного примера. Нет, это лишь наносит большую травму – происходит нарушение связи с отцом. Он предстает как страшная незнакомая фигура, мать словно передает ребенку свои обиды и страхи, и тогда ребенок как бы попадает в тиски. С одной стороны, он не может не любить отца. С другой – и мать, и общество негласно запрещают ему это делать!
4. И, наконец, миф побуждает скрывать алкоголизм родителя от ребенка. Нет, на самом деле об этом стоит говорить с детьми, но члены семьи должны получать психологическую помощь. Ребенок должен знать, что папа любит, что его поведение вызвано болезнью, оно не подконтрольно.
Жизнь в мире мифов и фантазий. Уход в мир фантазий помогает ребенку выжить в трудных семейных условиях. Главная тема фантазирования: «Что, если бы мой отец (моя мама) был(а) всегда трезвый(ая)?» Фантазии становятся отрадой для настрадавшейся души ребенка, их фабула имеет счастливый конец. Сновидения служат той же цели на подсознательном уровне — быть прибежищем от действительности либо объяснять непонятное.
Помимо этого, у детей складываются ложные верования. Самые распространенные — следующие:
1) «Я во всем виноват», хотя, как мы и говорили ранее, в этом нет вины ребенка.
2) «Я не такой, как все остальные». Дети, растущие с больными алкоголизмом родителями, смутно чувствуют, что отличаются от других детей, хотя и не знают, как именно. Это чувство вносит дискомфорт в их существование. Они как будто принадлежат к другому миру.
3)»Мне следует постоянно контролировать себя и все вокруг, иначе мир рухнет». Одна из целей фантазирования ребенка — достижение чувства контроля над ситуацией, но оно – ложное. Для детей больных алкоголизмом родителей это чувство не только приятно, но и дает ощущение безопасности.
Но любая попытка ребенка сдержать пьянство родителей всегда заканчивается неудачей. Контроль над обстоятельствами не удался, и ребенок еще сильнее винит себя за неспособность изменить что-либо в своей жизни. И если миф о контроле порожден чувством вины, неопределенностью, страхами, то он может только подкреплять переживание бессилия и безнадежности…
4) «Вот придет кто-то или случится что-то, и все это изменится». Этот миф вырастает из чувства собственного бессилия, он снимает вину с ребенка и возлагает ее на какую-то внешнюю силу. Миф предлагает надежду. В действительности никакая внешняя сила не может изменить ситуацию в семье к лучшему, во всяком случае, до тех пор, пока родители не попросят помощи у специалистов. Если же ждать волшебной помощи со стороны, то надо признать, что семья сама ничего не может. Она дрейфует по волнам, полагаясь на приливы и отливы. Ожидание, отказ действовать могут привести к депрессии.
Взрослеть — значит расставаться с фантазиями, заблуждениями, ложными верованиями…
В целом нет ничего необычного или патологического в том, что ребенок фантазирует, создает свои мифы. Это свойственно детям. Плохо, когда фантазии, выдумки занимают место реальности, используются вместо действительности.
Слишком быстрое взросление.
Дети в таких семьях вынуждены быстро становиться взрослыми. Маленькому ребенку может нравиться поступать так, как поступают взрослые, особенно если его действия подкрепляются похвалой. Однако, когда ему приходится действительно брать на себя часть обязанностей главы семейства, например, в случае, если отец умирает от алкоголизма, 9-летний ребенок не чувствует себя комфортно в роли взрослого. Он испытывает гнев и раздражение от того, что приходится заботиться о матери. Став взрослым, он может сказать: «Меня ужасно бесит, что у меня не было детства».
Естественный процесс взросления подталкивается, ускоряется, находится под прессом семейных обстоятельств. Это затрудняет способность ребенка делиться переживаниями с окружающими. Вместо этого ребенок привыкает ублажать окружающих, доставлять им удовольствие и страстно ожидать одобрения от них. Если же одобрение не приходит, он становится раздавленным, возможно, злым. Источник же гнева следует искать еще в том времени, когда этому ребенку приходилось брать на себя несвойственную его возрасту заботу о семье.
Дети в семьях алкоголиков чувствуют себя ответственными за младших братьев и сестер. Пьющие родители также нуждаются в их физической и эмоциональной поддержке. Детям приходится выслушивать, одобрять родителей, делать их жизнь более или менее удобной, комфортной. Дети становятся родителями своих родителей, прикрывают собой дезорганизацию семейной жизни.
Позднее у этих детей появляется смутное чувство того, что они упустили что-то важное, что им причиталось, что они заслужили, и они продолжают бороться за то, чтобы вернуть причитавшуюся им долю внимания, детских радостей. Будучи 30-летними и даже 40-летними, они ощущают себя псевдовзрослыми. У них не было возможности быть детьми. Они не понимают легкомыслия, фривольности. Они не наигрались.
Становиться взрослым раньше времени — просто несправедливо. Появляется чувство, что тебя обокрали. Такие люди не умеют наслаждаться жизнью…
Источник