ЧУВСТВО СПРАВЕДЛИВОСТИ У ЛЮДЕЙ И ОБЕЗЬЯН
Ю. ФРОЛОВ. По материалам иностранной печати.
Осенью 2003 года на Нью-Йоркской фондовой бирже и шире — во всей Америке разразился скандал. Тогда об этом писали и наши газеты. Ричард Грассо, который занимал должности председателя совета директоров биржи и ее главного исполнительно го директора, получил 139,5 миллиона долларов в виде годовой зарплаты, накопившихся пенсионных сбережений и регулярных, а также специальных премий. Например, только за то, что он быстро наладил работу биржи после терактов 11 сентября 2001 года, ему выписали премию в пять миллионов долларов. Новость вызвала такое возмущение публики, что Грассо пришлось подать в отставку и вернуть почти все полученные деньги.
Он стал первым в американской истории руководителем крупного предприятия, которого уволили за то, что он слишком много заработал. Ричард Грассо управлял биржей с 1995 года и, по мнению большинства, управлял хорошо. Он не был некомпетентным или коррумпированным руководителем. Но возмущение общественности оказалось столь громким, что через несколько недель совет директоров Нью-Йоркской биржи, то есть те же самые люди, которые начислили ему такую зарплату, вынужден был попросить Грассо подать в отставку.
Общественное мнение Америки не позволило Грассо остаться в должности. Чем же общественность была так возмущена? В конце концов, миллионы Грассо шли не из кармана граждан США, биржа тратила свои собственные деньги, заработанные продажей и покупкой ценных бумаг. Возврат уже полученных денег никого не делал богаче. Биржа не собиралась раздать возвращенные средства каждому гражданину США (каждому пришлось бы по полдоллара) или направить их на благотворительные цели. С экономической точки зрения реакция публики кажется совершенно неразумной. Может быть, это то, что китайцы называют «болезнью красных глаз», — зависть?
Ответить на такой вопрос помогает несложный психологический эксперимент, проводившийся в самых разных странах.
Двум случайно приглашенным с улицы и незнакомым между собой людям предлагают разделить 10 долларов (или соответствующую сумму в валюте той страны, где проводится опыт). Условия следующие: один из участников опыта будет «банкометом», он предложит пропорцию раздела, а другой должен решить, примет он или не примет предложение первого. Если примет, каждый получит долю, назначенную «банкометом», если не примет — оба не получат ничего.
Самая разумная стратегия для обоих — первый возьмет себе 9, а другому предложит 1 доллар. Другой согласится, ведь иначе ему не достанется вообще ничего.
Однако на практике так бывает редко. Предложения ниже двух долларов отвергаются. Выходит, люди согласны не получить за потраченное время ничего, лишь бы партнер не ушел со «слишком жирным», с точки зрения обиженного, кушем, лишь бы наказать незнакомца, которого сочли слишком эгоистичным или жадным. И что любопытно — «банкомет» такое поведение предвидит. Возможно, он понимает, что на месте второго игрока сам действовал бы так же. Поэтому самый частый предлагаемый вариант раздела — пополам.
Выходит, что в этой игре участники выбирают не тот вариант, что им наиболее выгоден, а тот, который дает им нечто нематериальное — удовлетворение чувства справедливости. Причем так происходит везде, в столь разных странах, как США, Россия, Япония и Франция.
Может быть, увеличив стоящую на кону сумму, можно добиться более рационального поведения? Ведь если бы предлагали разделить миллион долларов, вряд ли кто отказался бы получить ни за что ни про что сто тысяч. Однако в таких странах, как Индонезия, где один-два доллара представляют собой неплохой заработок за три рабочих дня, происходит то же самое.
Похоже, что в данном эксперименте реализуется модель известной притчи: «Не надо мне второй коровы, хочу, чтобы соседская сдохла!»
И подобным образом действуют не только люди. Случилось так, что ровно в тот день, когда подал в отставку Ричард Грассо, два американских биолога опубликовали результаты своих опытов с обезьянами капуцинами.
Их научили давать экспериментатору камешки в обмен на пищу. За камешек обезьяна получала ломтик огурца. Капуцины работали в паре, и пока обе обезьяны получали по ломтику огурца за свои камешки, все шло как по маслу. Но когда экспериментаторы изменили правила и стали давать одной обезьяне за камешек сладкую виноградину, а другой — по-прежнему огурец, идиллия нарушилась. Столкнувшись с такой несправедливостью, обделенные капуцины перестали съедать свою порцию огурца, а в 40% случаев вообще перестали «покупать» угощение. Когда же одной из обезьян начали давать виноградину вообще ни за что, без камешка, положение еще более ухудшилось: вторая обезьяна часто стала с гневом выбрасывать свой камешек и меняла его на огурец только в 20% случаев. Иными словами, капуцины перестали участвовать в торговле (в конце концов, ломтик огурца за камешек — неплохая сделка), просто чтобы выразить свое возмущение несправедливостью, «нечестно нажитым богатством» своего партнера по эксперименту. Скорее всего, если бы, как в опыте с разделом 10 долларов, капуцин мог навредить своему партнеру, лишив его виноградины, а заодно себя — огурца, он бы это сделал.
Похоже, что и люди и обезьяны стремятся к тому, чтобы заработок (особенно если он не мой, а моего партнера) был честным, справедливым. В игре с разделом долларов людям предлагают деньги, пусть небольшие, практически ни за что — за несколько минут, в течение которых надо ответить «да» или «нет». Отказ от плывущей в руки суммы, пусть малой — не повседневное явление, и все же люди на это идут, чтобы обеспечить честную дележку, удовлетворить свое чувство справедливости.
Так же поступают и капуцины. Если только что обезьяна считала вполне нормальным обмен камешка на огурец, но перестала идти на обмен, увидев, что партнер получает не огурец, а виноград, — она, видимо, тоже ищет справедливости. Это чувство, похоже, заложено в нашей биологической природе.
Означает ли это, что мы хотели бы, чтобы в идеальном мире у всех было денег (или винограда) поровну? Нет. Люди просто хотят, чтобы человек получал деньги, которые он честно заслужил. Это доказывает немного усложненный вариант опыта с разделом долларов.
Если в первом варианте экспериментатор сам назначал «банкомета» случайным образом, на этот раз перед игрой проводится какой-либо простенький психологический тест, например на внимание или на быстроту реакции, или на зрительную память. Экспериментатор объявляет (вне зависимости от реальных результатов), что в тесте победил партнер А и именно он будет делить деньги. Оказалось, что при таких правилах партнер Б бывает гораздо уступчивее. Ни одно самое скромное предложение не было отвергнуто. Очевидно, в этом случае люди считают, что «банкомет» заслужил свое привилегированное положение и потому предложенная им дележка в его пользу справедлива.
Короче говоря, люди (и обезьяны) хотят, чтобы между достижениями субъекта и его вознаграждением имелось какое-то разумное соотношение. Этого не было, когда несколько никому ранее не известных человек за два-три года «заработали» в России по 10-15 миллиардов долларов. Этого не было и в случае с Ричардом Грассо, хотя тот оказался поскромнее. Директор биржи выполнял свою работу хорошо, но не на 140 миллионов долларов (вообще не очень ясно, что должен сделать человек, чтобы получить столько за год — изобрести лекарство от рака?). И он не был незаменимым, биржа не лопнула, когда ему пришлось уйти. И, пожалуй, есть на свете объекты, управлять которыми сложнее, чем биржей.
Выше было сказано, что эксперимент с разделом денег давал одинаковые результаты во всех странах. И все же традиции, культура страны сильно влияют на то, что считается справедливым и честным. Например, в США главы крупных фирм получают значительно больше, чем в Европе или Японии, и это никого особенно не волнует. Как пишет один американский экономист, «заработки руководителей больших компаний, характерные для Америки, послали бы немцев на баррикады». Хотя из развитых стран наибольшая разница в доходах населения отмечается в США, опросы однозначно показывают, что американцы гораздо меньше других народов беспокоятся насчет неравенства. Возможно, дело в том, что они привыкли считать богатство результатом инициативы, умения, труда, а европейцы, скорее, приписывают его счастливому стечению обстоятельств, удаче, везению. Американцы все еще верят в историю о бедном мальчике из трущоб, который начал с чистки ботинок и благодаря своей предприимчивости стал миллиардером. Ирония в том, что Ричард Грассо действительно происходит из небогатой рабочей семьи итальянских иммигрантов и самостоятельно выбился в люди. Но, видимо, даже для американцев есть предел такой веры. Прекрасно, молодец, выбился в люди, но не до такой же степени, господа!
А все-таки интересно: почему никого особенно не волнует тот факт, что ловкий теннисист иногда зарабатывает за одно состязание больше, чем может получить раз в жизни выдающийся ученый — лауреат Нобелевской премии? Может быть, потому, что борьба спортсмена за первенство видна всем, а чем там занимаются ученые в своих лабораториях, мало кто понимает. Не хватает зрелищности.
Но, видимо, это какой-то другой раздел психологии справедливости, еще не затронутый исследователями.
Источник
Scisne ?
| Главная ≫ Инфотека ≫ Этология, психология ≫ Эволюционные корни справедливости |
Эволюционные корни справедливостиПотребность в долгосрочной кооперации с сородичами породила чувство справедливости в человеке, считают антропологи.
Присущее даже годовалым детям чувство справедливости и умение беспристрастно оценивать поступки других людей возникло благодаря тому, что эта способность была необходима нашим предкам для нормального функционирования долгосрочных «союзов» с другими особями в стае или группе, которые способствовали самому оптимальному распределению ресурсов и максимальному выживанию их членов. К такому выводу пришли антропологи, десять лет наблюдавшие за поведением животных в аналогичных ситуациях и представившие свои выводы в статье в журнале Science. «Чувство справедливости является базисом для многих аспектов общественной жизни, начиная от разницы в уровнях зарплат и заканчивая международными отношениями. Нас заинтересовал следующий факт — человек никогда не довольствуется имеющимся, даже если наличных ресурсов и еды вполне достаточно для нормальной жизни, если кто-нибудь другой имеет больше. Мы предположили, что это происходит по причине относительного, а не абсолютного характера эволюции. К примеру, если вы сотрудничаете с человеком, который извлекает больше выгоды из союза с вами, чем вы сами, он будет достигать большего успеха в жизни за ваш же счет. Поэтому мы проверили, насколько часто и сильно другие кооперативные виды животных реагируют на несправедливость», — объясняет Сара Броснан из университета Джорджии в Атланте (США). Броснан и ее соавтор Франс де Вааль из университета Эмори в Атланте, знаменитый антрополог и специалист по психологии животных, на протяжении десяти лет пытались найти ответ на этот вопрос. Они начали свои эксперименты с самых близких к человеку животных — приматов, однако достаточно быстро переключились и на более далеких от нас млекопитающих — собак, слонов. Опыты проводили и с птицами, например, с воронами. В статье, опубликованной сегодня в Science, они подвели итог этих исследований. Первое свидетельство того, что и животные обладают чувством справедливости, де Вааль и Броснан нашли в 2003 году во время экспериментов с участием мартышек-капуцинов. Эти опыты были крайне простыми и наглядными — ученые усаживали по две обезьяны в клетки, в которых находились лотки с пластиковыми жетонами, которые примат мог обменять на кусочек еды. В некоторых случаях еда, которую антропологи выдавали капуцинам, отличалась — одна обезьяна получала виноградины, а вторая — кусочки огурцов. Как оказалось, мартышки, получавшие только огурцы, очень хорошо понимали различие в «несправедливости» наград со стороны ученых и очень быстро отказывались принимать корм, бросаясь кусочками овощей в экспериментатора. Аналогичные результаты были получены и в ходе чуть более сложных экспериментов с шимпанзе, которых ученые научили играть в простейшую экономическую игру «Ультиматум» — классический психологический тест, который используется для оценки того, насколько сильно развито чувство справедливости у детей. Параллельно ученые провели аналогичный эксперимент, участие в котором приняло два десятка детей в возрасте от 2 до 7 лет. В этой игре участвуют два игрока, исполняющих разных роли. Экспериментаторы выдают первому из них небольшое количество еды или денег, и спрашивают, какую часть из них он готов отдать партнеру. В том случае, если второй участник недоволен решением своего товарища, он вправе отказаться от дележки подарка, и тогда оба игрока остаются ни с чем. Авторы статьи несколько упростили игру, сделав ее доступной для понимания приматов и маленьких детей. Вместо денег или еды ученые позволяли первому участнику выбрать пластиковую игрушку, одна из которых соответствовала равному разделению подарков, а вторая — нечестному. Обезьяна или ребенок должны были передать ее второму участнику, который либо обменивал ее на еду или наклейки у экспериментаторов, или отказывался от обмена. Первоначально практически все шимпанзе выбрали нечестный вариант раздела подарка, однако серия отказов со стороны их партнеров в соседней клетке заставила их делить добычу пополам. В целом, обезьяны выбирали честную дележку более чем в 50% случаев, что сопоставимо с результатами, которые показывают взрослые люди в этой игре. В последующие годы ученые провели еще девять серий опытов с другими приматами и иными животными, не все из которых оказалась способны к оценке справедливости поступков. Когда Броснан и де Вааль сравнили результаты экспериментов, социальность и характер поведения животных, они обнаружили, что это чувство было характерно только для тех видов приматов и млекопитающих, которым постоянно приходится контактировать и сотрудничать с другими особями, не связанными с ними родственными узами. К примеру, ученым удалось найти зачатки чувства справедливости у социальных обезьян — шимпанзе, бонобо и макак, но не у приматов, ведущих одиночный образ жизни — орангутангов и мартышек-саймири.
Другой, не менее важной стороной этого качества является то, пишут авторы исследования, что человек может добровольно отдать или поделиться полученными ресурсами в том случае, если по воле обстоятельств он может получить или уже получил больше добычи, чем его союзник или партнер. Дальнейшие опыты антропологов показали, что это умение почти не встречается среди животных и оно характерно лишь для людей и высших приматов. Почему шимпанзе и некоторые другие приматы отказываются от возможности получить больше еды, чем их партнер? По всей видимости, как считают ученые, они понимают, что подобное действие подрывает доверие со стороны партнера и делает его менее склонным к сотрудничеству в будущем. Таким образом, обезьяны жертвуют сиюминутной выгодой в обмен на долгосрочное и постоянное сотрудничество, способное принести гораздо больше плодов. «Отказ от варианта развития событий, который заведомо будет выгоден для вас, для того, чтобы получить долгосрочные плюсы от постоянных отношений с партнером требует не только способности мыслить о будущем, но и умения контролировать себя, без которого невозможно отказаться от личной выгоды. Многие социальные животные умеют распознавать несправедливость, если они сами получают меньше, чем их партнер, но очень небольшое число видов смогло совершить «прыжок» ко второй части этого умения, без которого полноценное чувство справедливости не работает», — продолжает Броснан. Все это указывает на то, как считают авторы статьи, что чувство справедливости развилось у предков человека, шимпанзе и некоторых других высших приматов благодаря тому, что долгосрочная кооперация, для нормального функционирования которой нужно это умение, была чрезвычайно выгодной и критически важной для выживания предков современных гоминид. На большое значение этого умения в эволюции человека, подчеркивают антропологи, указывает и то, как рано оно начинает проявляться во время роста ребенка. Источник |
