Чувство чего вызывает опера

«Надо прийти в оперу с пониманием, что вас будут обманывать всеми возможными средствами». Рассказываем, как понять и полюбить этот вид искусства

А также 10 самых популярных опер, с которых стоит начать знакомство

Опе­ру ча­сто вос­при­ни­ма­ют как эли­тар­ное ис­кус­ство, в ко­то­ром раз­би­ра­ют­ся толь­ко бо­га­тые ин­тел­лек­ту­а­лы со­лид­но­го воз­рас­та. С та­кой по­ста­нов­кой во­про­са ка­те­го­ри­че­ски не со­гла­сен глав­ный ре­дак­тор жур­на­ла «Му­зы­каль­ная ака­де­мия» Яро­слав Ти­мо­фе­ев. В под­ка­сте про со­вре­мен­ный те­атр «Как по­смот­реть» Яро­слав рас­ска­зал, с чего на­чать зна­ком­ство с опе­рой и как по­лю­бить ее на­ве­ки. Спе­ци­аль­но для «Цеха» он так­же опи­сал крат­кую ис­то­рию это­го вида ис­кус­ства и по­со­ве­то­вал 10 са­мых по­пу­ляр­ных опер.

Мифы об опе­ре

В раз­го­во­рах об опе­ре по­сто­ян­но зву­чат сло­ва «надо знать», «надо уметь», «надо раз­би­рать­ся». Та­кая по­ста­нов­ка во­про­са ка­жет­ся мне вред­ной и уво­дя­щей не в ту сто­ро­ну. В пре­крас­ной опе­ре про­шло­го та­кой во­прос точ­но не сто­ял. Лю­бовь к ка­ко­му-либо яв­ле­нию во­об­ще несов­ме­сти­ма с фор­му­лой «надо». Пред­ставь­те, что мы по­са­дим сюда мо­ло­до­го че­ло­ве­ка и про­ве­дем с ним бе­се­ду о том, как ему по­лю­бить фут­бол. Ска­жем: «Для на­ча­ла вам нуж­но вы­учить име­на всех фут­бо­ли­стов, от­ра­бо­тать фин­ты, за­тем мо­же­те уже на­чи­нать бо­леть».

Если вы по­слу­ша­е­те рас­ска­зы де­я­те­лей или фа­на­тов опер­но­го те­ат­ра, чаще все­го вы услы­ши­те: «Меня при­ве­ли в те­атр, ко­гда мне было шесть лет». Со­от­вет­ствен­но, ни­ка­ко­го «вы­со­ко­го по­ро­га вхо­да в опе­ру» не было, как не было и ба­га­жа зна­ний. Но че­ло­век по­лу­чил инъ­ек­цию, ко­то­рая с ним оста­лась на всю жизнь. Нуж­но ли знать имя ком­по­зи­то­ра? Ну да­вай­те пред­ста­вим, что мы его не зна­ем. Нуж­но ли знать, как устро­ен ор­кестр? Тоже не так важ­но. Кто ре­жис­сер? Не суть. Знать сю­жет? Даже если вы со­всем его не зна­е­те, вы все пой­ме­те, по­то­му что в опе­ре слож­ных сю­же­тов не бы­ва­ет, — мак­си­мум, мо­жет быть труд­но­ва­то за­пом­нить, «кто кому тетя».

В об­щем, мож­но ни­че­го это­го не знать, но прий­ти в опе­ру и ис­пы­тать ка­тар­сис. Как это сде­лать? Во-пер­вых, мне ка­жет­ся, нуж­но от­крыть­ся. Убрать все за­щит­ные шлю­зы, ко­то­рые сфор­ми­ро­ва­лись из на­ше­го «по­сто­рон­не­го» зна­ния об опе­ре. От­крыть­ся — зна­чит за­ра­нее по­нять, что ты по­па­да­ешь в дур­дом, в со­сто­я­ние из­ме­нен­но­го со­зна­ния. От опе­ры не нуж­но ждать ни­ка­ко­го ре­а­лиз­ма, ни­ка­кой прав­ды. «Эта пе­ви­ца не по­хо­жа на Ви­о­лет­ту», — та­ких мыс­лей не долж­но быть. Как из­вест­но, в опе­ре мно­же­ство со­став­ля­ю­щих те­ат­раль­но­го це­ло­го. Все они, кро­ме од­ной, — врут. Нам по­ка­зы­ва­ют хо­дуль­ное дей­ство, в ко­то­рое невоз­мож­но по­ве­рить; ак­те­ры что-то неесте­ствен­но изоб­ра­жа­ют, де­ко­ра­ции не по­хо­жи на на­сто­я­щий мир.

Надо прий­ти в опе­ру с по­ни­ма­ни­ем, что вас бу­дут об­ма­ны­вать все­ми воз­мож­ны­ми сред­ства­ми — ради того, что­бы в вас во­шел один по­ток — зву­ко­вой. Ко­гда со­бач­ке ве­те­ри­нар ко­лет обез­бо­ли­ва­ю­щее, она дер­га­ет­ся, по­то­му что вос­при­ни­ма­ет все пер­вич­но. А вы тер­пи­те, зная, ради чего это де­ла­ет­ся. При­хо­дя в опе­ру, сто­ит от­дать­ся этим вра­чам, поз­во­лить им де­лать вам боль­но — то есть по­ка­зы­вать неправ­ду, по­то­му что вы зна­е­те, что все это ради ва­ше­го бла­га, ради того, что­бы ма­гия му­зы­ки на­ча­ла дей­ство­вать.

Опе­ра — это Гол­ли­вуд

Боль­шую часть сво­ей ис­то­рии опе­ра была мейн­стри­мом. Она дей­ство­ва­ла по за­ко­нам, ана­ло­гич­ным гол­ли­вуд­ским. Был ин­сти­тут звезд. На­при­мер, в XVIII веке это были ка­стра­ты — спе­ци­аль­но обу­чен­ные и за­му­чен­ные люди, ко­то­рые ни­чем дру­гим кро­ме пе­ния не мог­ли за­ни­мать­ся, по­то­му что в 6 лет им сде­ла­ли опе­ра­цию. Но это были вла­сти­те­ли сер­дец, едва ли не са­мые по­пу­ляр­ные люди Ев­ро­пы. Каж­дая ари­сто­крат­ка пы­та­лась за­та­щить ка­стра­та на ужин, а по­том и в по­стель, по­то­му что от него нель­зя было за­бе­ре­ме­неть. Они были же­лан­ны во всех смыс­лах.

Хо­ди­ли, что­бы вы­гу­лять свои брил­ли­ан­ты, и да­лее по спис­ку. Ми­ро­вая опе­ра со­зна­ва­ла себя как глав­ное на све­те ис­кус­ство. И это в ней очень слыш­но.

Сей­час с опе­рой про­ис­хо­дят безум­но ин­те­рес­ные и стран­ные вещи. Мно­гие удив­ля­ют­ся, по­че­му она уми­ра­ет, а меня по­ра­жа­ет, на­сколь­ко же она жи­ву­ча. Опер­ное пе­ние сред­не­ста­ти­сти­че­ско­му со­вре­мен­но­му че­ло­ве­ку эс­те­ти­че­ски не близ­ко. Мы вы­рос­ли в дру­гой зву­ко­вой сре­де. Наши ба­буш­ки и де­душ­ки еще вос­при­ни­ма­ли этот звук, по­то­му что опер­ные арии круг­ло­су­точ­но кру­ти­ли на ра­дио, — и они при­хо­ди­ли в опе­ру с со­вер­шен­но дру­гим бэк­гра­ун­дом. Но все-таки, несмот­ря на это рас­хож­де­ние меж­ду со­вре­мен­ным че­ло­ве­ком и опе­рой, она жи­вет. По­че­му?

От­ча­сти это на­коп­лен­ная инер­ция мейн­стри­ма — по­это­му пер­вые лица до сих пор хо­дят в опе­ру, по­это­му опе­ра оста­ет­ся са­мым до­ро­гим из всех пер­фор­ма­тив­ных ис­кусств. Бюд­жет Боль­шо­го те­ат­ра го­раз­до боль­ше бюд­же­та лю­бо­го дру­го­го те­ат­ра. Штат Боль­шо­го те­ат­ра — это 3-4 ты­ся­чи че­ло­век, что тоже несо­по­ста­ви­мо с дра­ма­ти­че­ски­ми те­ат­ра­ми.

А еще, мне ка­жет­ся, опе­ра вы­жи­ва­ет за счет сво­ей син­те­ти­че­ской при­ро­ды. Если пред­ста­вить си­ту­а­цию очень упро­щен­но, то му­зы­каль­ная, ком­по­зи­тор­ская со­став­ля­ю­щая опе­ры умер­ла. Ко­неч­но, пи­шут­ся непло­хие опе­ры, но они не оста­ют­ся в ре­пер­ту­а­ре, не на­хо­дят до­ро­ги даже к тем 2% на­се­ле­ния, ко­то­рые хо­дят в опер­ные те­ат­ры. Возь­мем ис­пол­ни­тель­скую часть, ди­ри­же­ров и во­ка­ли­стов: сей­час тоже есть боль­шие име­на и мо­ло­дые «звез­доч­ки», но, если срав­ни­вать с па­фо­сом, с той сла­вой, ко­то­рые были у Ка­ра­я­на, у Ма­рии Кал­лас, у Лу­ча­но Па­ва­рот­ти, все это дет­ский сад. Ком­по­зи­тор­ская со­став­ля­ю­щая умер­ла, очень услов­но, в на­ча­ле ХХ века, на се­ре­ди­ну ХХ века при­шел­ся рас­цвет ис­пол­ни­тель­ской, а сей­час про­ис­хо­дит бум ре­жис­сер­ской опе­ры. Он дал со­вер­шен­но но­вое ды­ха­ние опер­но­му жан­ру. Бо­лее того, ка­жет­ся, что опе­ра на­ча­ла жить имен­но сей­час, в эту ре­жис­сер­скую эру. Я го­во­рил, что опе­ра по сво­ей при­ро­де — об­ман. Рань­ше люди ста­ра­лись по­ве­рить, что пе­ред ними на­сто­я­щий Ри­го­лет­то, и жда­ли от него ре­а­лиз­ма. Те­перь от это­го ото­рва­лись. По­чти все по-на­сто­я­ще­му хо­ро­шие ре­жис­се­ры пе­ре­осмыс­ля­ют опер­ный текст и не стре­мят­ся к ре­а­ли­стич­но­сти.

Очень крат­кая ис­то­рия опе­ры

Опе­ра по­яви­лась при­мер­но в 1600 году — на сты­ке Ре­нес­сан­са и ба­рок­ко. То­гда про­изо­шел рез­кий слом, вся ста­рая му­зы­ка — уче­ная, цер­ков­ная, по­ли­фо­ни­че­ская — была от­ри­ну­та, вме­сто нее по­яви­лась дра­ма­ти­че­ски вы­пук­лая му­зы­ка «но­вой прак­ти­ки». При­шли ком­по­зи­то­ры-ре­во­лю­ци­о­не­ры, ко­то­рые сбро­си­ли все с ко­раб­ля со­вре­мен­но­сти. Са­мый ве­ли­кий из них — Кла­удио Мон­тевер­ди. Он на­пи­сал все­го 3 опе­ры, но каж­дая из них — аб­со­лют­ный ше­девр.

В XIX веке в Ита­лии был со­здан стиль bel­canto, в пе­ре­во­де — пре­крас­ное пе­ние. Ком­по­зи­то­ры (в первую оче­редь, Рос­си­ни, Бел­ли­ни и До­ни­цет­ти) и во­ка­ли­сты на­шли эс­те­ти­че­ский иде­ал, ко­то­рый стал по­чти уни­вер­саль­ной план­кой. Мож­но ска­зать, что это был зо­ло­той век опер­но­го пе­ния.

По­том опе­ра по­шла в сто­ро­ну дра­мы, стра­стей и прав­ды жиз­ни. Бель­кан­то ста­ло ме­нять­ся вме­сте с ней и даже де­фор­ми­ро­вать­ся — в сто­ро­ну, на­при­мер, ва­г­не­ров­ской те­ат­раль­ной дра­мы, где нуж­ны сте­но­бит­ные го­ло­са. Про та­кое пе­ние го­во­рят: «На ав­то­сто­ян­ке за те­ат­ром сиг­на­ли­за­ция долж­на сра­бо­тать». В ХХ веке по­яви­лось мно­же­ство аль­тер­на­тив­ных сти­лей опер­но­го пе­ния, кро­ме того, была ре­кон­стру­и­ро­ва­на ба­роч­ная во­ка­ли­за­ция. Се­го­дня все эти сти­ли мир­но со­су­ще­ству­ют.

Как по­нять, хо­рош ли опер­ный пе­вец?

В опе­ре не бы­ва­ет, что ка­кой-то со­всем бес­та­лан­ный вы­скоч­ка по­ко­рил ми­ро­вую сце­ну, по­то­му что ко­стяк опер­ной пуб­ли­ки — это люди, ко­то­рые хо­ро­шо раз­би­ра­ют­ся в пред­ме­те сво­ей люб­ви, они не про­пу­стят са­мо­зван­цев. Если вам ну­жен ори­ен­тир, про­сто от­крой­те спи­сок 30 са­мых по­пу­ляр­ных опер­ных ис­пол­ни­те­лей на­ше­го вре­ме­ни — вы мо­же­те на него по­ло­жить­ся, там не бу­дет пло­хих ар­ти­стов. Мо­же­те на­чать с Йо­на­са Ка­уф­ма­на, Анны Нетреб­ко, Бри­на Тер­фе­ля или Че­чи­лии Бар­то­ли. А даль­ше вы все по­чув­ству­е­те сами, по­то­му что у пер­во­класс­ных опер­ных ар­ти­стов го­лос неот­де­лим от че­ло­ве­че­ско­го, от ха­риз­мы. И не нуж­но му­чить себя во­про­са­ми: он сей­час сфаль­ши­вил или мне по­ка­за­лось? Глав­ное, что­бы ар­тист вас за­жег, что­бы вы внешне или внут­ренне за­пла­ка­ли.

10 са­мых по­пу­ляр­ных опер, с ко­то­рых мож­но на­чать по­гру­же­ние

• «Тра­виа­та» Джу­зеп­пе Вер­ди. La travi­ata пе­ре­во­дит­ся как «пад­шая жен­щи­на» — сде­лать кур­ти­зан­ку глав­ной ге­ро­и­ней опе­ры для XIX века было сме­лым ре­ше­ни­ем. «Тра­виа­та» опи­ра­ет­ся на текст «Дамы с ка­ме­ли­я­ми» Алек­сандра Дюма-млад­ше­го.
• «Вол­шеб­ная флей­та» Вольф­ган­га Ама­дея Мо­цар­та. Лю­би­те­ли тео­рий за­го­во­ра на­хо­дят в «Вол­шеб­ной флей­те» ма­сон­скую сим­во­ли­ку, но ис­сле­до­ва­те­ли твор­че­ства Мо­цар­та счи­та­ют, что вли­я­ние ма­сон­ства на эту опе­ру пре­уве­ли­че­но. Ария Ца­ри­цы Ночи «В моей душе пы­ла­ет жаж­да ме­сти» счи­та­ет­ся од­ной из са­мых слож­ных для ис­пол­не­ния — го­ло­са пе­виц до­сти­га­ют небы­ва­лой вы­со­ты.
• «Кар­мен» Жор­жа Бизе. Пре­мье­ра «Кар­мен» не смог­ла по­ко­рить Па­риж: спек­такль про­шёл несколь­ко де­сят­ков раз при непол­ном зале. За­слу­жен­но­го при­зна­ния ав­тор не до­ждал­ся — опе­ра ста­ла по­пу­ляр­на бла­го­да­ря по­ста­нов­кам в дру­гих стра­нах уже по­сле его смер­ти. А уже в XX веке ис­то­рию цы­ган­ки и влюб­лен­но­го в нее сер­жан­та по­ста­ви­ли чуть ли не на всех ми­ро­вых опер­ных сце­нах.
• «Бо­ге­ма» Джа­ко­мо Пуч­чи­ни. Дра­ма­тич­ная ис­то­рия о жиз­ни мо­ло­дых, та­лант­ли­вых и про­зя­ба­ю­щих в бед­но­сти в Ла­тин­ском квар­та­ле Па­ри­жа ге­ро­ев не снис­ка­ла успе­ха у пер­вых зри­те­лей. По­сле пре­мье­ры в Ту­рин­ском опер­ном те­ат­ре кри­ти­ки на­зва­ли про­из­ве­де­ние «пу­стым и ин­фан­тиль­ным». Вре­мя эту оцен­ку не под­твер­ди­ло: се­го­дня «Бо­ге­ма» — одна из са­мых по­пу­ляр­ных ита­льян­ских опер в мире.
• «Тос­ка» Джа­ко­мо Пуч­чи­ни. Од­но­имен­ная пье­са была на­пи­са­на спе­ци­аль­но для по­ста­нов­ки на дра­ма­ти­че­ской сцене с Са­рой Бер­нар в глав­ной роли и шла с оглу­ши­тель­ным успе­хом. Пуч­чи­ни был по­ко­рен «Тос­кой» и с боль­шим тру­дом за­вла­дел пра­ва­ми. В сво­ей опе­ре он сде­лал пе­ви­цу Тос­ку не про­сто ро­ман­ти­че­ской ге­ро­и­ней, влюб­лён­ной в ху­дож­ни­ка-мя­теж­ни­ка, но и от­важ­ной пат­ри­от­кой (дей­ствие раз­во­ра­чи­ва­ет­ся в Риме, ок­ку­пи­ро­ван­ном на­по­лео­нов­ски­ми вой­ска­ми).
• «Сва­дьба Фи­га­ро» Вольф­ган­га Ама­дея Мо­цар­та. «Сва­дьба Фи­га­ро» — это опе­ра-буф­фа, то есть ко­ми­че­ская опе­ра по пье­се Пье­ра Бо­мар­ше. Дей­ствие про­ис­хо­дит в бо­га­том доме в Се­ви­лье в те­че­ние од­но­го дня, пол­но­го ин­триг, рев­но­сти, угроз, шу­ток и дву­смыс­лен­ных си­ту­а­ций. Му­зы­ка Мо­цар­та здесь не ме­нее ярка и энер­гич­на, чем сю­жет Бо­мар­ше — пуб­ли­ка обо­жа­ет это со­че­та­ние уже боль­ше 200 лет.
• «Ма­дам Бат­тер­фляй» Джа­ко­мо Пуч­чи­ни. Ма­дам Бат­тер­фляй, или Чио-Чио-сан, — юная япон­ская гей­ша, на ко­то­рой же­нит­ся оба­я­тель­ный аме­ри­кан­ский офи­цер. Ге­рой пре­крас­но зна­ет, что у него в стране этот союз недей­стви­те­лен, а ге­ро­и­ня го­то­ва бро­сить ради мужа все, даже соб­ствен­ную веру. Пре­мье­ра «Бат­тер­фляй» в Ми­лане про­ва­ли­лась — зри­те­ли были недо­воль­ны дли­ной дей­ствия и не по­ня­ли со­дер­жа­ния. Ком­по­зи­тор по­шёл на­встре­чу пуб­ли­ке и слег­ка со­кра­тил про­из­ве­де­ние, сде­лав его од­ним из глав­ных ми­ро­вых опер­ных хи­тов.
• «Дон Жуан» Воль­фан­га Ама­дея Мо­цар­та. Ис­то­рия о Дон Жу­ане, бес­стыд­ном раз­врат­ни­ке из Се­ви­льи, на­ка­зан­ном за свои гре­хи, за­ду­мы­ва­лась Мо­цар­том как ко­ми­че­ская пье­са, од­на­ко даль­ней­шие трак­тов­ки ди­ри­же­ров, ре­жис­сё­ров и му­зы­ко­ве­дов при­внес­ли в опе­ру мрач­ность и фи­ло­соф­скую глу­би­ну.
• «Се­виль­ский ци­рюль­ник» Джо­ак­ки­но Рос­си­ни. Эта ко­ме­дий­ная опе­ра тоже со­зда­ва­лась по пье­се Бо­мар­ше: по сю­же­ту граф пе­ре­оде­ва­ет­ся в про­сто­лю­ди­на, что­бы за­во­е­вать серд­це пре­крас­ной Ро­зи­ны. Но есть пре­пят­ствие — ее опе­кун дер­жит де­вуш­ку вза­пер­ти, по­то­му что хо­чет сам на ней же­нить­ся. На рим­ской пре­мье­ре, где ди­ри­же­ром вы­сту­пал сам Рос­си­ни, недоб­ро­же­ла­те­ли по­пы­та­лись со­рвать спек­такль. Ав­тор их про­игно­ри­ро­вал и ока­зал­ся прав — с на­ча­ла XIX века опе­ру по­ста­ви­ли и даже экра­ни­зи­ро­ва­ли ты­ся­чи раз.
• «Ри­го­лет­то» Джу­зеп­пе Вер­ди. Пье­са Вик­то­ра Гюго, ко­то­рая лег­ла в ос­но­ву «Ри­го­лет­то», была за­пре­ще­на цен­зу­рой — счи­та­лось, что, вы­сме­и­вая ко­ро­лев­ский двор, она под­ры­ва­ет ав­то­ри­тет дей­ству­ю­щей вла­сти. Вер­ди за­ме­нил ко­ро­ля на гер­цо­га, а при­двор­но­го шута Фран­цис­ка I Три­бу­ле на вы­мыш­лен­но­го Ри­го­лет­то, и со­сре­до­то­чил­ся не на по­ли­ти­ке, а на пси­хо­ло­ги­че­ской дра­ме. По­сле бле­стя­щей пре­мье­ры в Ве­не­ции в 1851 году опе­ра быст­ро разо­шлась по всем ев­ро­пей­ским сце­нам и при­нес­ла сво­е­му ав­то­ру на­сто­я­щую сла­ву.

«Как по­смот­реть» — под­каст о том, как по­лю­бить те­атр и разо­брать­ся, что в нем про­ис­хо­дит. Каж­дую неде­лю жур­на­лист­ка Саша Зер­ка­ле­ва и пи­са­тель­ни­ца Лиза Ка­мен­ская пы­та­ют­ся по­нять, как устро­ен со­вре­мен­ный те­атр. В этом им по­мо­га­ют из­вест­ные ак­те­ры, ре­жис­се­ры, ху­дож­ни­ки, дра­ма­тур­ги, про­дю­се­ры и те­ат­раль­ные кри­ти­ки. В эпи­зо­дах по­яв­ля­ют­ся ар­ти­сты те­ат­ра и кино Свет­ла­на Немо­ля­е­ва, Сер­гей Чо­ни­шви­ли, Игорь Гор­дин, Вар­ва­ра Шмы­ко­ва, дра­ма­тур­ги Иван Вы­ры­па­ев и Ми­ха­ил Дур­нен­ков, ре­жис­се­ры Дмит­рий Вол­ко­стре­лов и Ев­ге­ний Ка­мень­ко­вич, те­ат­ро­ве­ды Алек­сей Бар­то­ше­вич и Па­вел Руд­нев, ху­дож­ни­ки Зи­но­вий Мар­го­лин и Ксе­ния Пе­ре­тру­хи­на и дру­гие.

Как ста­вить пье­су, если в ней нет слов? По­че­му ге­рои Шекс­пи­ра на сцене вы­гля­дят и го­во­рят, как наши со­вре­мен­ни­ки? Долж­ны ли ак­те­ры иг­рать прав­до­по­доб­но и счи­та­ет­ся ли спек­такль спек­так­лем, если ак­те­ров в нем во­об­ще нет? Под­каст вы­хо­дит при под­держ­ке те­ат­раль­ной пре­мии «Зо­ло­тая Мас­ка».

Толь­ко по­лез­ные по­сты и сто­рис — в на­шем In­sta­gram

Источник

Опера для культурного человечества

Писать оперу в наше время — безумное занятие. Оперные театры не очень любят ставить современные оперы. Дело это сложное, многозатратное, а окупится ли всё это, пойдет ли публика на непривычное название — кто знает? Куда вернее поставить в тысячный раз Верди или Пуччини, где есть хиты и многолетняя традиция.

Если еще это поставит кто-то из режиссеров, гарантирующий нестандартную новаторскую постановку, успех обеспечен. А может, и скандал, что в театральном мире — кратчайший путь к успеху.

У современной оперы шансов привлечь публику крайне мало. Но есть безумцы, продолжающие писать оперы, и я один из них. Сегодня в московских оперных театрах идут две мои оперы — «Мелкий Бес» в Театре имени Покровского и «Метаморфозы любви» в Театре Станиславского и Немировича-Данченко. Всего же я написал около 50 произведений для музыкального театра.

Как может оперный спектакль противостоять гигантскому информационному океану, который наступает на нас со всех сторон? Мое глубокое убеждение — опера должна рождать в слушателях полноценные человеческие чувства. Скорбь, радость, восторг, умиление, причем у людей, которые далеки от музыки и никогда ей не учились.

Конечно, профессионал, слушая оперу «Евгений Онегин», будет отмечать качество пения солистов, постановку режиссера, темпы дирижера. А обычный слушатель должен все-таки переживать за Татьяну, которая вышла замуж за старика, а любит-то Онегина, и за Ленского, безвинно погибшего из-за дурацкой ссоры. И уверяю вас, Чайковский думал об этом.

Недавнее впечатление. Я посмотрел в «Метрополитен-опере» «Вертера» Массне. Никогда не видел этой оперы на сцене, хотя слышал несколько раз в записи. Вообще отношение к творчеству Массне у меня (как и у многих) снисходительное. Ну да, романтик-француз, модный при жизни и забытый после смерти, автор огромного количества сочинений, большинство из которых давно исчезло из репертуара. Несколько популярных инструментальных пьес, являющихся переложениями мелодий («Элегия» из «Эриний», «Размышление» из «Таис»), оперы «Манон» и «Дон Кихот», написанная специально для Федора Шаляпина, — это, кажется, всё, что вспомнится.

И вот его шедевр — «Вертер». В этой опере прекрасно выдержан тон — темный, мрачноватый, романтичный, но без пафоса, пошлости, перегиба, именно так и должна звучать опера по великому произведению Гёте. В постановке, которую я видел, тенор-исполнитель — один из самых выдающихся певцов нынешнего поколения Йонас Кауфман.

Он всегда необыкновенно хорош и музыкально, и артистически. Но в роли Вертера просто нашел себя. Кауфман играет поэта-романтика с такой достоверностью, искренностью и распахнутостью, что ему веришь безоговорочно. И поет совсем непростую партию просто божественно.

В каком-то смысле это было идеальное исполнение: сошлось всё — великая литература, прекрасная музыка, фантастическая постановка, невероятные певцы. И что вы думаете — люди плакали! Даже я, человек не очень склонный к сентиментальности, в сцене самоубийства Вертера проронил скупую мужскую слезу. Вы скажете — от искусства, от мастерства. А я скажу — нет, мне было жалко Вертера. Хотя я знал, чем всё закончится, мои слезные железы неожиданно сработали.

Это тот случай, когда зритель испытывает чувства, соответствующие чувствам героев, а не абстрактное упоение музыкальными формами. Музыка, стало быть, имеет значение. Это не просто набор звуков, это обращение к душе. Но значит ли это, что с помощью тех или иных типов звуков можно вызывать определенные эмоции?

Да, есть некие приемы, действующие безотказно, они известны композиторам. Если вам надо для оперы написать воинственный эпизод, то вы скорее всего возьмете барабаны и трубы, используете маршевый ритм и кварто-квинтовые интонации. А если надо что-то любовно-лирическое, то струнные, ноющие сексты и терции, вальсовый ритм. Именно так сочиняется прикладная музыка — по шаблону, лекалам, стандарту.

Но к искусству это всё отношения не имеет. Это — ремесло. Владение приемами. Отсюда до творчества далеко. Творец склонен уходить от стандарта, разрушать лекала и ломать шаблоны. Тут главное — не сломать основу. Сравню с живописцем, который наносит на стену фреску. Он может сколько угодно нарушать каноны, придумывать свой почерк, образ, стиль. Но если он просто сломает стену и представит груду кирпичей, никакого искусства здесь не будет.

Главное, что оперное искусство — это театр, здесь и сейчас. И этот театр воздействует одновременно на все чувства человека. Этого никогда не достигнут ни кино, ни ТВ, ни интернет. Поэтому оперный театр будет существовать еще очень долго. В разных модификациях и интерпретациях. Много десятилетий. Или столетий. А может, и вечно. Пока существует культурное человечество.

Автор — композитор, заслуженный деятель искусств РФ

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Источник