../../Онтология субъективного 1. Структура и свойства сферы субъективного 1.3.Строение сферы субъективного: чувственные образы и представления
Наша задача в данном и последующем разделах: выделить основные типы субъективных явлений и определить их взаимные отношения.
Анализ строения сферы субъективного разумно начать с описания наиболее очевидного, бесспорного ее содержания. Таковым, несомненно, является «сенсорная» составляющая субъективного, т.е. переживаемые чувственные образы и ощущения различных модальностей, представляющие в субъективной форме «внешний мир».
Основные свойства ощущений и образов — это целостность (в совокупности они образуют единое «перцептивное поле»), качественная определенность и разнородность, а также более или менее точная локализация в субъективном пространстве и времени. Последнее означает, что ощущения и образы — это ряд субъективных «событий», постоянно сменяющих друг друга, т.е. форма существования ощущений и образов — это временной «поток» переживаний.
За пределами сенсорных феноменов мы обнаруживаем представления — умственные (ментальные) образы, которые являются более или менее полным подобием сенсорных образов (по содержанию), но возникают в отсутствии сенсорной стимуляции.
Представления разделяются на представления памяти и представления воображения. Кроме того, представления можно разделить на конкретные и абстрактные. Конкретные представления (представления о конкретных предметах) явно обнаруживают родственность чувственным сенсорным образам — прежде всего своим содержанием. Содержательно конкретные представления — это либо непосредственные копии сенсорных образов (представления памяти), либо являются рекомбинациями последних (представления воображения). Однако по форме своего переживания они существенно отличаются от сенсорных образов: видение предмета и воспоминание о нем — далеко не одно и то же.
Специальные психологические эксперименты показывают, что в некоторых ситуациях испытуемый способен перепутать околопороговую сенсорную стимуляцию со своими собственными воображаемыми представлениями (122). Эти исследования вроде бы подтверждают теорию, предложенную еще Д. Юмом, согласно которой представления есть просто ослабленные чувственные образы. Если принять в качестве первого приближения эту теорию за основу, то необходимо также иметь в виду, что представления отличаются от чувственных образов, по-видимому, не только интенсивностью, но также они изначально обладают различным смыслом. Как правило, за исключением особых ситуаций, мы изначально знаем с чем мы имеем дело: с восприятием, воспоминанием или фантазией. В противном случае мы бы постоянно путали слабые ощущения с собственными представлениями.
Абстрактные представления отличаются от конкретных отсутствием части чувственных качеств, имеющихся у сенсорных образов и конкретных представлений. Например, мы можем вообразить движение без движущегося объекта, т.е. без представления его цвета, формы, положения, можем представить цвет без формы или представить, например, «треугольник вообще», без конкретизации его размеров и величины углов и т.д. (Как известно, Дж. Беркли считал, что все это невозможно и что никаких абстрактных представлений не существует (17). Когда мы представляем «треугольник вообще», полагал он, мы на самом деле представляем вполне конкретный треугольник, который, однако, используется нами как представитель класса треугольников вообще. Однако эта точка зрения — не более чем недоразумение. Существуют не только абстрактные представления, но даже абстрактные сенсорные образы. Так, пользуясь «периферийным зрением», мы можем непосредственно увидеть движение без восприятия формы и цвета движущегося объекта, увидеть цвет без формы и т.п. Аналогичные случаи восприятия отдельных изолированных чувственных качеств (например, движения «в чистом виде») наблюдаются также в патологии (62)).
Одно из характерных свойств представлений, как конкретных, так и абстрактных, — это их «неопределенность», «смутность». Например, вспоминая лицо знакомого человека, я как бы вижу перед собой его облик, узнаю его, но, тем не менее, не могу в точности описать форму носа, подбородка, цвет волос и т.д. Что я имею в данном случае: представление смутное само по себе или же неспособность точно описать вполне определенный «в себе» ментальный образ? Представляется более реалистичным признать, что если я что-то ощущаю как «смутное» (будь то представление или сенсорный образ), то оно таковым на самом деле и является. То есть смутность — это собственное свойство самих переживаний, в частности, почти всех представлений. Если бы это было не так, то нам пришлось бы признать, что представления и чувственные образы даны нам как-то опосредованно, т.е. потребовалось бы ввести образы образов и представления представлений. Отметим также, что существуют и вполне четкие, определенные представления — так называемые «эйдетические образы».
Рассматривая природу представлений, следует обратить внимание на следующее обстоятельство. Хотя представление переживается нами как некий редуцированный образ, тем не менее, для самого субъекта, этот редуцированный образ, по существу, выполняет функцию полноценного образа. Когда я воображаю знакомое мне лицо, я реально переживаю нечто смутное и неопределенное, в лучшем случае лишь отдаленно напоминающее данное лицо. Однако этот редуцированный образ мыслится мною как полный аналог
чувственно переживаемого лица (поскольку я воображаю именно данное лицо, а не его смутное подобие). Это означает, что представления — это, по большей части, некие символы, которые «означают» нечто отличное от того, чем они сами по себе конкретно являются. Они как бы указывают на полноценный чувственный образ — прототип данного представления, не воспроизводя этот прототип полностью. Это как бы «осколок» или «бледное подобие» сенсорного образа, которое, однако, имеет для нас смысл полноценного образа. С другой стороны, мы отдаем себе также и отчет в том, что переживаемое нами — это именно нечто воображаемое, а не продукт сенсорного восприятия.
Эта «символическая» природа представлений дает некоторым авторам (например, Г. Райлу (148)) повод утверждать, что представления вообще лишены всякого чувственного содержания, что, представляя что-либо, мы вообще ничего не ощущаем. Действительно, когда я представляю себе зеленый лист, я ничего зеленого непосредственно не вижу (но это не означает, что и другие люди также ничего не видят в подобной ситуации — все, видимо, зависит от способности субъекта к визуализации). Но, тем не менее, что-то неопределенное, какую-то неопределенную, лишенную всякой цветности форму я в этом случае ощущаю. Этот неопределенный образ, однако, имеет для меня смысл образа «зеленого листа», не являясь по существу таковым.
Итак, представления отличаются от сенсорных образов в основном меньшей интенсивностью переживания, смутностью, а также, в случае абстрактных представлений, отсутствием части чувственных качеств (таких как цвет, форма, размер, ориентация в пространстве и т.п.). Мы можем переживать изолированно отдельные компоненты, свойства или стороны воображаемого предмета, например, только форму или цвет. (К примеру, если мы переживаем «треугольник вообще», мы переживаем изолированно свойство «неопределенной треугольности», т.е. здесь имеет место переживание изолированного неопределенного свойства). Но, вместе с тем, также как и сенсорные образы, представления локализованы в субъективном пространстве и времени (хотя эта локализация также может быть смутной, приближенной). Следовательно, представления также возникают и исчезают, образуют временной поток переживаний.
К числу наиболее важных формальных свойств сферы чувственного можно отнести качественный характер различий между чувственными модальностями и чувственными качествами внутри модальностей. А. Бергсон вообще полагал, что всякие различия внутри субъективной сферы носят качественный характер (14). Эта точка зрения, однако, представляется преувеличением. Достаточно успешное использование математических методов в психологии, в частности, методов субъективного шкалирования, заставляет признать, что наряду с качественными различиями в сфере субъективного присутствуют и чисто количественные различия, например, различия в интенсивности ощущений одного чувственного качества.
Заметим, что «качественность», качественная разнородность — это свойство лишь чувственной составляющей сферы субъективного, но, как мы увидим далее, не смысловой ее составляющей. Смыслы как таковые лишены качеств: идея «красного» не красна, идея «холодного» не холодна и т.д.
Если содержание сферы субъективного можно в целом охарактеризовать как «знание» или «информацию», то качества сами по себе не есть ни «знание», ни «информация», а являются лишь, по всей видимости, весьма произвольной формой представленности информации.
Во Введении мы отмечали, что «качества» в последнее время стали объектом пристального изучения со стороны философов, психологов и физиологов. Более всего обсуждаются два вопроса: 1. Каким образом мозг способен «порождать» качества (241, 327, 328)? 2. Вопрос о возможности «редукции» качеств к каким-либо другим психическим или иным явлениям 280, 241).
Острота первого вопроса связана с тем твердо установленным физиологами обстоятельством, что нервные процессы, связанные с психическими процессами восприятия в различных сенсорных модальностях (зрение, слух и т.п.), качественно однородны (т.е. везде используется один и тот же принцип кодирования информации, во всех отделах мозга генерируются совершенно стандартные потенциалы действия, используются одни и те же идентичные по химическому составу медиаторы и т.п. — независимо от того, с какой сенсорной модальностью мы имеем дело). Каким же образом, в таком случае, возникает качественное различие ощущений в различных модальностях, а также различие сенсорных качеств внутри каждой отдельной модальности? Проблема усугубляется еще и тем, что даже если бы мы нашли качественно разнородные физиологические процессы в нервных субстратах, отвечающих за модально-специфическое восприятие, то это не приблизило бы нас к решению проблемы происхождения качеств. Дело в том, что физическая картина мира, к которой, в конечном счете, апеллирует физиология, вообще не содержит в себе никаких качеств, которые можно было бы сопоставить с сенсорными качествами. Один из основных принципов физического подхода к описанию реальности — это принцип сведения любых качественных различий к количественным. В результате единственным физическим содержанием объективной реальности оказывается (в идеале) пространственно-временная структура. Качествам, таким образом, нет место не только в физиологии, но и в физике.
Детальный анализ затронутого комплекса вопросов возможен лишь в рамках обсуждения общих подходов к решению психофизиологической проблемы, что выходит за рамки темы данной главы (см.: гл. 5). Заметим лишь, что простейшим и наиболее убедительным решением этой проблемы будет утверждение: мозг (его нейрофизиологический его аппарат, по крайней мере) и не является ни каком смысле «производителем» качеств — поскольку психика (субъективность) не является только лишь функцией нейрональных процессов. Существование сенсорных «качеств» предполагает, как минимум, неполноту существующей физической картины мира: физика не полна (не является «теорией всего»), поскольку не учитывает существование сенсорных качеств, которые также реально существуют, входят в состав того, что мы называем «реальность».
Здесь мы переходим ко второму вопросу о «нередуцируемости» качеств. Есть основания думать, что качества — это совершенно специфические явления, которые невозможно объяснить ни с точки зрения современной физики, ни с точки зрения физиологии, ни с точки зрения культурно-социального подхода. Нередуцируемость качеств современные исследователи обосновывают с помощью различных мысленных экспериментов («инверсированный спектр» (317), «Мэри — исследователь цвета, живущая в «черно-белой комнате» (280) и т.п.). Эти эксперименты призваны показать, что никакая мыслимая косвенная информация не способна заменить прямое переживание цветовых ощущений (а, следовательно, и ощущений других сенсорных модальностей). Например, можно стать крупным специалистом по изучению цвета (как Мэри из примера Ф. Джексона), не видя никогда реальных цветов, кроме черного и белого (Мэри живет в «черно-белой комнате» и не может оттуда выйти). Все эти знания о цвете, однако, не заменят прямого восприятия цвета (Мэри откроет что-то новое для себя, когда выйдет наружу и увидит реальные цвета).
Нередуцируемость качеств — важный факт, свидетельствующий о невозможности элиминации сферы субъективного, факт, указывающий на реальное существование сферы приватных чувственных феноменов, обладающих своеобразными свойствами, необъяснимыми с позиций современной физики, химии, физиологии или социальных наук.
Источник
Чувственный образ как представить
Общая задача нашего исследования, обозначенная в названии главы, была сформулирована в рефлекторной теории Сеченова-Павлова прежде всего применительно к проблеме наиболее элементарных психических процессов чувственных образов, и, в частности, осязательных ощущений и восприятий.
Образ как регуляторный компонент рефлексов
Так, И. М. Сеченов вскрывает рефлекторную природу образа и со стороны его жизненного значения в общей приспособительной деятельности организма, и со стороны механизмов его формирования как предметного отражения действительности. Жизненное значение образа в приспособительной деятельности заключается в его регулирующей роли по отношению к исполнительным рефлекторным эффектам. «Ощущение, пишет И. М. Сеченов, повсюду имеет значение регулятора движений». Отражая предметные условия и регулируя протекание действий, чувственные образы обеспечивают адекватность действий тем объектам, на которые они направлены, и тем условиям, в которых они протекают. Таким образом действия приобретают целесообразный или приспособительный характер.
Это общее положение об образе как регуляторном компоненте рефлексов И. М. Сеченов (1952) конкретизирует и по отношению к осязательному образу: «Как только глаз перестает следить за работой, движения остаются под естественным контролем осязательномышечного чувства в самой руке, связанного с рабочими движениями» (с. 610-611).
В соответствии с вышеуказанным общим положением осязательный образ выступает здесь контролером и регулятором исполнительных, рабочих рефлекторных эффекторов руки. Но будучи регуляторным компонентом рефлексов по отношению к их исполнительным «практическим» эффектам, чувственный образ, с точки зрения И. М. Сеченова, является вместе с тем по механизму своего формирования и продуктом последовательных рефлексов «во всех сферах чувств».
Однако в этой глубокой и последовательной концепции все же еще остается открытым вопрос о конкретной интерпретации положения о чувственном образе как результате рефлексов: с каким из звеньев рефлекторной дуги всего рефлекторного процесса связан образ?
Положение И. М. Сеченова о чувственных образах как регуляторах движения находит свое продолжение во взгляде И. П. Павлова на ощущения, восприятия и представления как на первые сигналы действительности. Все эти виды чувственных образов несут, по мысли Павлова, свою сигнальную функцию по отношению к исполнительным рефлекторным эффектам, т.е. направляют или регулируют их. Это общее положение о сигнальной функции ощущений Павлов, как и Сеченов, специально подчеркивает, в частности, по отношению к кожным ощущениям.
Считая, что чувственные образы, являясь продуктами работы анализатора, несут сигнальную, регулирующую функцию по отношению к исполнительным эффектам рефлексов, И. П. Павлов вскрывает вместе с тем рефлекторный принцип работы самого анализатора. Рассматривая вопрос о механизмах отражения действительной величины предмета в зрительном анализаторе на основе взаимосвязи показаний сетчатки, глазных мышц и осязания, И. П. Павлов указывает, что физиолог «констатирует механизм условного рефлекса» в зрительном анализаторе. Таким же образом он определяет и рефлекторный механизм восприятия, формулируя положение о том, что «перцепция, если разобраться, есть условный рефлекс и ничего больше». Ряд положений позволяет сделать вывод о том, что динамика ощущения и представления подчиняется тому же закону, что и динамика двигательных рефлекторных эффектов. Анализируя механизм патологической динамики ощущений и представлений при так называемом «чувстве овладения» и устанавливая, что таким механизмом является ультрапарадоксальная фаза, И. П. Павлов (1951) указывает, что «очевидно, этот закон взаимной индукции противоположных действий должен быть приложим к противоположным представлениям, связанным, конечно, с определенными (словесными) клетками и составляющими также ассоциированную пару» (с. 249).
Общая мысль об образе как рефлексе, как продукте формирующихся в анализаторе рефлекторных связей, конкретизируется в более точное и определенное положение об образе как эффекте рефлексов анализаторного аппарата (ибо именно в анализаторе внешнее воздействие трансформируется в ощущение). Таким образом, будучи регуляторным компонентом рефлексов по отношению к их исполнительным эффектам, чувственный образ сам является эффектом соответствующих анализаторных рефлекторных актов, осуществляющих чувственное отражение.
В самом анализаторном аппарате замыкаются, следовательно, собственные рефлекторные дуги. Эти положения подтверждаются современными исследованиями, трактующими анализатор как систему, функционирующую по принципу обратных связей (Соколов, 1957), а также данными многочисленных исследований условно-рефлекторной динамики ощущений. Рассматривая положение о том, что эффекторный характер носят не только моторные, секреторные, тропические и другие рефлекторные эффекты, но и сенсорные процессы, Е. Н. Соколов считает, что, будучи началом афферентной части рефлекторной дуги при замыкании связи, рецептор сам является эффектором, который рефлекторно регулируется корой. Общая закономерность, которой подчиняется изменение чувствительности при наличии в момент определения порога другого, дополнительного раздражителя, раскрыта Б. М. Тепловым (1937) на зрении. Она заключается в том, что слабые, иногда даже подпороговые, раздражители повышают чувствительность к другим одновременно с ними действующим раздражителям, а сильные раздражители ее понижают. Здесь перед нами общая зависимость изменения величины рефлекторного эффекта от интенсивности действующего побочного раздражителя. Зависимость эта вытекает из установленного И. П. Павловым именно на основе динамики рефлекторных эффектов общего для всей высшей нервной деятельности закона, по которому при слабом раздражительном процессе происходит иррадиация, а при более сильном концентрация нервных процессов.
Большой экспериментальный материал, накопленный в области проблемы взаимодействия одноименных и разноименных ощущений Красковым, Кекчеевым, Ананьевым и др., также явно свидетельствует в пользу рефлекторных закономерностей работы анализатора, лежащих в основе формирования ощущений.
Из приведенного анализа видно, что чувствительность и ощущение подчиняются законам динамики рефлекторных эффектов. А это означает, что чувственный образ действительно частный случай рефлекторных эффектов. Эти общие положения рефлекторной теории образа должны быть последовательно реализованы в конкретном анализе механизмов формирования чувственного образа, ставящем своей задачей решение собственно психологических проблем теории образа, и, в частности, прежде всего образа осязательного, занимающего, как указывалось, особое и в своих простейших формах исходное место в системе чувственного отражения действительности.
О физической основе предметности образа
Рефлекторный процесс формирования предметного образа, как и всякий материальный процесс получения изображения одного объекта в другом, по необходимости начинается с физического взаимодействия носителя изображения с его объектом. Это физическое взаимодействие является исходным пунктом и общим моментом формирования изображений.
Так, процесс зрительного восприятия, при всей своей специфичности продолжает оставаться физическим взаимодействием между глазом и воспринимаемым предметом. При этом проекция как важнейшее свойство чувственных образов связана с исходной основой восприятия физическим взаимодействием двух объектов, из которых один заключает в себе, вместе с тем, и физиологический аппарат восприятия.
Отмечавшийся ранее отрыв внутреннего процесса в анализаторе от стимула-раздражителя, послуживший причиной невозможности решения проблемы предметности образа с позиций рецепторной и «центральной» концепций, является отрывом именно от состояния физического взаимодействия анализатора с внешним предметом. Эффекторное состояние взаимодействия анализатора с раздражителем, которое осуществляет предметное изображение, является концом рефлекса. Но поскольку в данном случае, как выше было показано, эффектор неотделим от рецептора, это эффекторное состояние имеет своим исходным компонентом начальное звено рефлекса процесс рецепции раздражителя. А первичная рецепция раздражителя начинается именно с физического взаимодействия между рецепторным аппаратом и внешним предметом. Необходимо подвергнуть этот процесс специальному анализу с целью раскрытия той фирмы физического взаимодействия анализатора с определенными физическими свойствами внешнего предмета, которая может служить физической основой предметности чувственного образа, в частности его проекции. Без этого физиологический анализ проблемы механизмов предметности образа оказывается лишенным своего фундамента и исходного компонента. Поскольку предметная деятельность организма первично направлена на макроскопические предметы, простейшие психологические процессы, являющиеся регуляторами этих предметных действий, могут быть лишь образами этих предметов или их макроскопических свойств. Даже там, где непосредственное раздражение осуществляется не макроскопическим предметом как целым, а поступающими от него микровоздействиями (например, оптическое или химическое раздражение), сами по себе эти воздействия микроскопических частиц в образе не фиксируются, но на их основе создается отражение макроскопического предмета. Человек видит не процессы в электромагнитном поле, не фотоны, а предметы, излучающие или отражающие свет. Иначе соответствующий образ не мог бы быть регулятором предметного действия, направленного на макроскопические объекты.
Классификация свойств физических объектов
В данной связи должна быть раскрыта физическая основа изображения макроскопических предметов с их свойствами. Свойства вещей проявляются лишь в их взаимодействии, и всякое свойство материальной вещи может быть изображено в другой вещи лишь при условии ее физического действия на эту другую вещь. Но некоторые свойства физически поразному осуществляют это взаимодействие и в разной мере могут служить основой макроизображения одного объекта в другом. Качества объекта изображения в процессе взаимодействия по-разному воспроизводятся, «отпечатываются» на предмете носителе изображения. С точки зрения различий физических свойств и характера их взаимодействия как условия и способа формирования изображения макроскопической природы предметов, свойства макротел можно разделить на несколько групп.
К первой группе можно отнести свойства, характеризующие пространственные, временные свойства макрообъектов, а также особенности их движения. Сюда относятся, например, форма, длительность, величина, скорость, объем, ускорение, ритм движения и т.д. Поскольку пространство, время и движение являются основными атрибутами материи, эти свойства обладают всеобщим характером и поэтому относительной независимостью от конкретных физических состояний тел. В силу этого свойства «переходят» или «передаются» от объекта к объекту (например, как форма фотографируемого предмета фиксируется на фотопластинке). Они действуют на другие макротела не только при их непосредственном соприкосновении, но и через промежуточную среду, т.е. они переносятся с предмета на предмет при самых различных видах физического воздействия (механический контакт, передача через вещественную среду, через электромагнитное поле и т.п.). С точки зрения различной роли этих свойств в процессе получения изображения одного макрообъекта на другом их можно в свою очередь разделить на две органически взаимосвязанные подгруппы:
к первой подгруппе относятся пространственные свойства: форма, площадь, объем, длина, направление и т.д. Перенос этих свойств с объекта на объект не нарушает их собственной природы (т.е. такой перенос не нарушает геометрической специфики этих свойств или, математически выражаясь, он остается в рамках класса «проективных преобразований»), и поэтому при нем возникает лишь обычное физическое проецирование, копирование, т.е. изображение одного объекта на другом (механический отпечаток, тень, оптическое изображение, фотоснимок).
Обычнее фотографическое изображение собственно и является именно такой копией или результатом этого снятия изображаемого объекта на носителе изображения.
Выше было показано, что специфическая особенность психического изображения (проекция) по сравнению с изображением физическим характеризуется феноменом вынесения, заключающимся в том, что психический образ изображает объект находящимся вне носителя изображения, чего нет при физическом изображении. В последнем случае геометрические свойства изображаемого объекта, хотя и оказываются «снятыми» на носителе изображения и соответственно дают копию предмета, однако эта копия не «выносится» во внешнее пространство, или, как иногда говорят, не объективируется. Поэтому изображение подобных пространственных свойств само по себе не может служить физической основой предметной проекции психического образа;
ко второй подгруппе относятся свойства, характеризующие предметы и явления со стороны времени и движения: длительность, последовательность, скорость, ускорение и т.д. Эта подгруппа, с точки зрения формирования изображений, существенно отличается от предшествующей. Различие состоит в следующем. Скопированное геометрическое свойство, например форма, представляет собой след формы или контура одного предмета на другом; а след, оставленный предметом, в этом случае сам является формой, и при этом идентичной форме оригинала, или, во всяком случае, ее проекцией. Поэтому данный след и может являться непосредственным изображением формы предмета-оригинала.
В отличие от этого след, оставленный движущимся предметом, нельзя рассматривать как непосредственное изображение движения (такое изображение движения всегда условно). Подлинным, непосредственным изображением движения может быть лишь движение, или, во всяком случае, изменяющееся состояние.
При взаимодействии тел движение, также как и пространственные свойства, переносится с объекта на объект (строго говоря, именно движение и переносится в буквальном смысле слова, а перенос геометрических свойств есть по существу их воспроизведение). Однако характер движения, перенесенного с одного тела на другое, в большинстве случаев не воспроизводит особенностей движения первого тела, не является подлинным «снимком» этого движения. Характер перенесенного движения определяется, как известно, многими дополнительными условиями: например, исходной скоростью перенявшего движение тела, его массой и т.д. Этот перенос должен удовлетворять лишь закону сохранения количества движения.
Поэтому сами по себе, отдельно от пространственных, двигательно-временные свойства при взаимодействии тел не осуществляют такого физического взаимоизображения или такого взаимного проецирования свойств, какое дают свойства пространственные (форма).
Но даже в тех частных случаях, когда перенесенное движение воспроизводит характер движения первого тела, т.е. отдающего это движение (как, например, это имеет место в явлениях резонанса), такое изображение движения фактически является его дублированием и не содержит в себе физической основы предметности и проекции психического изображения. В данном случае, как и в случае физического изображения геометрических свойств, воспроизведенное движение не объективирует изображения обратно к месту локализации оригинала вне носителя изображения, как это происходит в обладающем свойством проекции психическом отражении.
Ко второй группе свойств макрообъектов нужно отнести те, которые характеризуют природу предмета не как единого целого, а как совокупности составляющих его отдельных частиц, их качеств и состояний их движения. Сюда относятся, например, химические, тепловые, световые, электрические, магнитные, гравитационные и другие подобные свойства. Поскольку эти свойства не определяют целостной природы предмета, их движение лишь осуществляет передачу изображения одного объекта на другой. Эта передача может происходить либо путем прямого, непосредственного «нанесения» изображения (например, посредством химической реакции), либо путем переноса первой выделенной нами группы свойств (форма, величина и т.д.). Такой перенос является «механизмом» получения изображения этих свойств на расстоянии (оптическое изображение, телевизионное изображение и т. д.).
Запись какого-либо явления, с применением современной техники, например звукозапись, сама по себе не прямое изображение соответствующего состояния она должна быть обратно переведена в это исходное явление с помощью специального устройства, т.е. должен быть осуществлен процесс воспроизведения (например, воспроизведение звука с помощью магнитной записи). Но во всех случаях свойства анализируемой группы и связанные с ними соответствующие явления в окружающей среде выступают лишь посредниками в передаче изображения объекта. Изображение же самих свойств не может являться копией целостного предмета, ибо по своему существу они не определяют его специфической структуры.
Поэтому невозможно физическое изображение, например, температуры тела, аналогичное изображению его формы или величины. Температурные же ощущения дают отражение не состояний движения и скоростей молекул, что фактически определяет температуру, а общего теплового состояния окружающей среды или даже соотношения температуры раздражителя с температурой организма. По этой же причине в неорганической природе и технике не существует макроизображения химических свойств тела: химические ощущения отражают, как уже указывалось, не особенности химически реагирующих атомов, а дают диффузное отражение запаха или вкуса как свойств макрообъектов. Оптическое изображение является отражением цвета и освещенности как свойств поверхности, в единстве с формой и другими пространственными свойствами. Поэтому, как уже упоминалось, человек видит предметы, но не ощущает самого электромагнитного процесса света. Поскольку отражение этих микросвойств вообще не может формировать даже физического изображения макрообъектов, оно тем более не может являться физической основой той сложнейшей формы отражения целостных предметов и явлений, которую представляет собой предметный психический образ с его свойством проекции.
В отличие от свойств предшествующих двух групп эти свойства в силу своей внутренне-целостной природы «не переносимы» с объекта на объект, не «снимаемы» с объекта и при непосредственном взаимодействии макротел. Твердость, упругость или пластичность не переходят, подобно движению, с одного тела на другое даже при их прямом механическом контакте. Физическое состояние взаимодействия (напряжение деформации, сопротивление, трение и т.п.), возникающее при таком контакте тел А и Б, обладает важнейшей специфической особенностью: принадлежа каждому из двух тел именно в процессе их взаимодействия, это состояние вместе с тем не присуще каждому из них тел в отдельности. В собственном смысле слова это состояние взаимодействия, и назвать его можно «двусторонним». На двойную, двустороннюю природу свойства твердости и ему подобных, проявляющуюся при взаимодействии макротел, обратил внимание в свое время еще Кондильяк, выделив эту особенность в «Трактате об ощущениях» среди всех других физических свойств окружающих вещей, действующих на органы чувств его знаменитой статуи. Так как вышеуказанное «двустороннее» состояние не является атрибутом лишь одного из взаимодействующих тел, но принадлежит и другому, в нем запечатлены проявляющиеся при этом одновременно свойства обоих его участников.
Это «двойное» состояние непосредственного взаимодействия двух макрообъектов А и Б, составляя в одном из своих носителей (А) проявление внутреннецелостных свойств другого (Б), тем самым представляет собой изображение в предмете А соответствующих свойств предмета Б, и наоборот. Ибо по самой сути понятие «изображение» представляет собой адекватное проявление или воспроизведение свойств одного объекта в другом. Именно в этом смысле фотоснимок и является изображением. Но это изображение формы и других геометрических и оптических свойств, а в данном случае имеет место изображение упругости, твердости или какого-либо другого внутренне-целостного свойства. Однако между изображением формы или других пространственных свойств макрообъектов и изображением внутренне-целостных свойств имеется принципиальная разница.
Изображение формы, хотя и получается в процессе взаимодействия объекта изображения с его носителем, но само представляет собой лишь результат этого взаимодействия, лишь его следствие, существующее затем отдельно от своей причины, независимо от состояния взаимодействия и после него.
Само же это состояние в изображении геометрических свойств не представлено. Состояние взаимодействия, являющееся изображением, так же неотделимо от взаимодействующих предметов, как и проявляющиеся в нем не переносимые с предмета на предмет целостные свойства, и эти свойства изображены здесь не отделенными от объекта изображения, не «снятыми» с него, как это имеет место с изображением формы. Соответствующее свойство предмета Б, будучи изображенным в предмете А как не отделенное от этого предмета Б, тем самым неизбежно оказывается изображенным как внешнее по отношению к носителю изображения, локализованное в области объективного положения оригинала.
А последнее означает, что в данной форме физического изображения имеются простейшие элементы предметной проекции в ее исходной контактной форме, ибо, как было показано выше, проекция образа заключается именно в изображении объекта находящимся во внешней по отношению к носителю изображения области пространства. С наличием этих простейших элементов проекции связана и другая особенность данного вида физического изображения, сходная в своей основе с такой специфической чертой предметного чувственного образа, как невозможность его прямого, непосредственного наблюдения извне. Выше было указано, что состояние взаимодействия, являющееся изображением внутренне-целостных свойств, в такой же мере непереносимо и не «снимаемо» на другой объект, как и сами эти свойства. Само взаимодействие, также как и проявляющиеся в нем целостные свойства, не осуществляется на расстоянии. Эта особенность данного вида физического изображения аналогична специфически внутреннему характеру предметного чувственного образа. Так, последняя группа внутренне-целостных свойств и характер взаимодействия макрообъектов этими их свойствами заключают в себе исходные элементы и физическую основу специфической природы предметного чувственного отражения. Поскольку именно эти внутреннецелостные свойства макрообъектов (твердость, упругость, пластичность и т.д.) являются содержанием отражения в области осязания на всех его уровнях, совершенно понятно, что все другие виды чувственных образов по необходимости заимствуют источники своей предметности и проекции именно из сферы осязания. На это обстоятельство указывал уже Кондильяк, когда он, конкретизируя идущую еще от Демокрита и Аристотеля мысль об исходной роли осязания, связывал проекцию образа именно с восприятием тех качеств предмета, которые являются содержанием отражения в области осязания.
Эта же мысль, но уже обоснованная принципом конкретнонаучной теории и подкрепленная богатым экспериментальным материалом современной науки, фактически заключается в положениях И. П. Павлова и А. А. Ухтомского о физиологических источниках предметности и адекватности зрения и о безусловном характере показаний осязания по отношению к условной, сигнальной роли собственно оптических раздражений. Рассмотренное физическое изображение внутренне-целостных свойств, являющихся содержанием психического отражения в осязании, заключает в себе, как уже указывалось, лишь исходные элементы, которые могут служить именно и только физической основой предметного изображения макрообъекта. Само по себе это изображение таким предметным образом, конечно, не является. Обладая элементами проекции, отсутствующими в физическом изображении свойств первых двух групп, физическое изображение внутренне-целостных свойств не воспроизводит, однако, той пространственно-временной непрерывности макрообъекта, без отражения которой невозможен не только целостный образ вещи, но и предметный образ ее отдельного макросвойства. Такое физическое изображение самих внутренне-целостных свойств не обладает даже той пространственной целостностью и непрерывностью, которая присуща изображению геометрических свойств, например формы. Дело в том, что, как было показано, физическое изображение формы есть лишь результат или пространственный след процесса действия одного объекта на другой. Изображение же внутренне-целостных свойств само является изменяющимся в пространстве-времени состоянием взаимодействия. Изображение в этом случае представляет собой процесс. В каждый момент времени точке одного из взаимодействующих тел противостоит точка в другом из них. Состояние же, имевшее место в предшествующий момент времени, и вместе с ним точки объекта изображения, уже прошедшие при взаимном перемещении мимо данной точки носителя изображения, из отражения выпадают. Оно носит, следовательно, как во временном, так и в пространственном отношении «точечный» характер. Самое движение, изменение, а вместе с ним пространственно-временная непрерывность и предметная макроцелостность в отражении отсутствуют. Таким образом, имеющийся в данном варианте физического изображения элемент предметной проекции является по существу в пределе лишь дифференциалом предметного изображения, который служит физической основой построения последнего.
Для того чтобы на основе этого дифференциала мог возникнуть интегральный предметный образ макрообъекта или его свойства, необходимо, чтобы охарактеризованное выше двустороннее состояние взаимодействия, являющееся изображением, охватило объект или его часть во всей пространственно-временной полноте (контур, форму, длительность действия и т.д.) и чтобы имело место сохранение непрерывности этого изменяющегося макросостояния взаимодействия. А для этого физические условия взаимодействия недостаточны. Здесь необходим специальный механизм, который осуществлял бы вышеуказанное сохранение и синтезирование непрерывности изменяющегося состояния взаимодействия носителя изображения с его объектом. Таким механизмом, сформировавшимся в ходе длительного приспособительного развития живой материи, и является механизм анализаторов, функционирующий, как было показано выше, на основе общего рефлекторного принципа работы нервной системы. Рефлекторная деятельность анализатора и формирует эффекторное состояние, представляющее собой предметное изображение макрообъекта, физической основой которого является состояние взаимодействия двух объектов (в данном случае рецептора и раздражителя). Поскольку состояние контактного взаимодействия анализатора с раздражителем, непосредственно заключающее в себе (ввиду своей двусторонности) основу предметного изображения, имеет место именно в осязании и прежде всего в тактильных ощущениях, постольку простейший предметный образ формируется как рефлекторный эффект деятельности кожно-механического анализатора.
Поэтому последний занимает свое место исходного механизма и источника предметности чувственных образов различных модальностей. На высших уровнях осязательной репрезентации состояние взаимодействия рецептора с раздражителем осуществляется и поддерживается на основе активной деятельности руки как специфического органа человеческого осязания. Поэтому сохранение и синтезирование непрерывности состояния взаимодействия, формирующее интегральный предметный образ, опирается на рефлекторную деятельность кожно-механического и двигательного анализаторов. Так, осязательный образ на разных его уровнях является рефлекторным эффектом аналитико-синтетической деятельности кожно-механического и двигательного анализаторов.
Источник