Что ты чувствуешь когда понимаешь что умираешь

Новости Екатеринбург

28.09.2016

Новости , Кратко , Популярное , Анонсы , Интервью , Слухи , Видео , Рабкрин , Уикенд

Архив
«Кажется, что сейчас умрешь, хотя здоров» – что такое панические атаки и как с ними бороться

Осенью увеличивается количество людей, которые сталкиваются с паническими атаками – приступами неконтролируемого страха смерти, которые могут довести человека до отшельничества. NDNews.ru решил выяснить, что это такое, почему рядовые терапевты не помогут и как справиться с этим состоянием. Рассказ человека, страдающего ПА, и комментарии главного психотерапевта Свердловской области – в нашем материале.

Люди, которые никогда не сталкивались с паническими атаками, слабо себе могут представить, что испытывает человек в этот момент. С медицинской точки зрения паническая атака, или вегетативный криз, представляет собой необъяснимый, мучительный для больного, приступ тяжелой тревоги, сопровождаемый страхом, в сочетании с различными симптомами. Человек испытывает нерациональный страх – будто вот-вот он умрет. Симптомы у большинства одинаковые – беспричинное учащение сердцебиения и пульса в состоянии покоя, ощущение нехватки дыхания (невозможность вдохнуть или выдохнуть), тремор, ощущение внутренней дрожи, боли в левой части груди, потеря ориентации в пространстве, покалывание в конечностях, спутанность мыслей, неустойчивость и головокружение и так далее. При этом в физическом плане человек, страдающий ПА, здоров: сердце, легкие и другие органы у него работают нормально. Однако, даже понимая это, человек считает иначе и каждый раз почти прощается с жизнью. Такие приступы могут быть ежедневными и даже повторяться несколько раз в сутки, поэтому люди, подверженные им, просто запираются дома – боятся ходить в магазин, ездить в транспорте, выходить на улицу.

NDNews.ru поговорил с 30-летней жительницей Екатеринбурга Ириной (имя изменено), которая страдает паническими атаками не один месяц, и узнал, почему с этим сложно бороться и как врачи только усугубляют ситуацию.

NDNews.ru: Когда вы в первый раз столкнулись с приступом панической атаки? Что этому предшествовало?

Ирина: Это было в марте этого года. Ничего не предшествовало. Я не могла уснуть, была бессонница. Потом началось один за другим – бешено застучало сердце, пульс скакнул, голова начала кружиться. Я боялась, что сейчас потеряю сознание и уже не очнусь. Было страшно даже закрыть глаза. Самое страшное, что дома в тот момент никого не было. Паника была полная: что делать? Звонить ли в скорую? Принимать таблетки? Что происходит?

В итоге я нашла дома валидол, спустя минут 40 все прошло. Но повторилось через несколько дней уже при других обстоятельствах – по пути на работу. Тогда я впервые вызвала скорую. Мне казалось, что у меня сердечный приступ. Мне сделали ЭКГ, померили давление. Все было в норме. Тогда врач и предположил, что у меня паническая атака на фоне хронической вегетососудистой дистонии, которую диагностируют чуть ли не у каждого второго. Сказал, что это неприятно, но ничего страшного. И посоветовал все-таки сходить в больницу – к кардиологу, невропатологу и эндокринологу. И тогда начались мои скитания по больницам в течение трех или четырех месяцев. За это время состояние только усугубилось, потому что врачи скорее пугали, чем успокаивали.

Почему так? Паническая атака – относительно распространенное явление. Что говорили вам врачи?

Ирина: Врачи запугали капитально. Терапевту показался ненормальным мой пульс, он направил меня на экстренное ЭКГ, хотя обычно направление дают на следующий день или позже. Меня напугало, что врач предположил, что что-то не так с сердцем. Кардиограмма оказалась хорошей, но врача это не убедило. Он дал направление к кардиологу и невропатологу. И еще заявил, что мне нельзя заниматься спортом, пить кофе и курить. Потому что это усугубит ситуацию.

Сейчас, когда я знаю о ПА больше, я понимаю: человеку в таком состоянии ни за что нельзя такое говорить! Потому что тогда он во время приступов будет ощущать себя все хуже и хуже, чувствовать все больше симптомов. Например, быстро прошел пешком – и сразу ощущение, что сердце не выдерживает. Или выпил кофе – и сразу ощущение, что все, тебе конец. Мозг после слов врачей начинает еще больше внушать тебе опасность смерти.

А что сказали врачи узкой специализации? Кардиолог, невропатолог?

Ирина: Единственный, кто меня не запугивал, – невропатолог. Врач объяснила, что при ВСД бывает такое, когда мозг может посылать ошибочные сигналы другим органам. Мне выписали обычные ноотропы – которые стимулируют кровообращение в мозге. Но, естественно, они не помогают от ПА.

Кардиолог, прослушав сердце, заявила, что «вроде слышит шумы, неплохо бы сделать УЗИ». То есть тоже запугала. Я перечитала кучу форумов, где общаются люди с такой же проблемой, и у всех история один в один: врачи не только не объясняют, что происходит, но еще и пугают, выискивают что-то.

Дальше мне не повезло больше остальных. На УЗИ сердца в малознакомой частной клинике врач нашел нарушения в работе. Которых, как оказалось потом, у меня нет и не было никогда! Кардиолог на основании этого УЗИ запретила мне даже плавать в бассейне. И вообще сказала ничего не предпринимать, пока меня не примут кардиохирурги в областной больнице №1. Вероятность того, что меня может ждать операция, еще более усугубила мое нервное напряжение. Весь месяц до назначенного приема кардиохирурга панические атаки были очень частыми. Меня увозила скорая с концерта, из цирка, я несколько раз не смогла дойти до работы, то есть мне стало сложно вести обычную активную жизнь, хотелось сидеть дома и не выходить. Некоторые с ПА, кстати, действительно сидят дома месяцами.

Повторное УЗИ – уже в областной – показало, что нарушений никаких нет, прошлый узист ошибся, и сердце работает совершенно нормально! То же самое подтвердил кардиохирург. Он же – единственный из врачей – внятно рассказал про панические атаки. И посоветовал таблетки для профилактики состояний в осенний и весенний период, когда люди с ВСД больше всего подвержены панике. Кроме того, заявил, что было полнейшим бредом запрещать мне спорт. Спорт, напротив, способствует прекращению атак. Потому что это выработка эндорфинов, тренировка сердечнососудистой системы и так далее. Кофе мне тоже пить можно. И вообще физических ограничений нет. То есть три месяца все врачи уровня поликлиник просто направляли меня по неправильному пути, что приводило к ухудшению состояния.

Сейчас удалось справиться с атаками полностью?

Ирина: Нет. Летом все было хорошо, но осенью было два приступа. Намного легче, чем было весной, и я уже понимала, что происходит. Кардиохирург предупреждал, что отчасти у больных ВСД это сезонные явления – обострения бывают весной и осенью.

На форумах, где люди пишут про ПА, есть такие, кто с этим живет не один год. В особо запущенных случаях люди боятся выходить из дома, не ходят в магазины, не могут спуститься в метро. Я не хочу до такого запускать, поэтому сейчас хочу продолжить лечение – но уже не тела, а мозга. ПА – следствие невроза, перегрузки. Нужно учиться расслабляться и понять корень страха. Поэтому у меня в планах – найти психотерапевта, специализирующегося именно на ПА. Хотя в обществе до сих пор все смотрят на тебя как на чумную, если ты ходишь к психотерапевту. Особенно если не просто разобраться в себе, а с такими симптомами. Но когда я узнала, что ПА страдают около 5% населения, я решилась.

Почему люди, страдая ПА годами, не идут к психотерапевту?

Ирина: Во-первых, как и в моем случае, люди долго не могут понять, что с ними, и месяцами ищут диагноз, обходя всевозможные больницы. Когда становится ясно, что тело ни при чем, многие не верят врачам и идут к другим экспертам. Во-вторых, сложно признаться самому себе, что у тебя невроз и тебе надо остановиться и задуматься не только о физическом, но и о психическом здоровье. Нервная система – тоже часть организма. В-третьих, многие не находят поддержки у близких. Когда я рассказала о ПА подруге, она заявила: «Расслабься. Ты сильно паришься и поэтому так». Человек смотрел на меня как на психа, не понимал, что я не могу расслабиться, потому что это неподвластное состояние. Даже когда ты говоришь себе: «спокойно, это атака», ты продолжаешь думать, что это конец. Но меня очень поддерживала семья, поэтому мне было легче, чем многим. Есть люди, которых и в семье принимают за ненормальных.

Что можно посоветовать тем, кто впервые столкнулся с ПА?

Ирина: Найти хорошего врача. Я не врач, но как человек, который жил с ПА и продолжает иногда с ними сталкиваться, могу сказать, что стоит пройти обследование. Но только сначала найти опытных врачей, которые не найдут у вас тысячи несуществующих болячек. Надо исключить физический фактор в любом случае. Но параллельно я бы начинала искать психотерапевта. Или хотя бы перестала загонять себя морально. Еще нужно обязательно рассказать все близким. Еще у каждого, кто страдал ПА, есть какие-то свои «якоря». Кого-то от дереализации спасает музыка, кого-то – присутствие рядом мужа или мамы, кого-то – погладить кота. Все это индивидуально. Но лучше дойти до конца и найти специалистов, которые работают именно с атаками. Никто не дает гарантий, что ПА никогда не вернется. Но вам хотя бы объяснят, почему у вас возникает такая паника, в чем ее причина, как с ней бороться. Когда удается отбить несколько атак, они начинают сходить на нет. У вас уходит само ожидание – «вот-вот, сейчас опять». И чем дольше вы не думаете про ПА, тем больше вероятности, что приступа не будет.

Руководитель областной клиники неврозов «Сосновый бор», главный внештатный психотерапевт Свердловской области Михаил Перцель в интервью NDNews.ru пояснил:

– Паническое расстройство может возникнуть не у каждого человека. Появится или нет атака у человека, зависит от его характера, способа реагирования на стресс, стратегии поведения в жизни. Вообще паническое расстройство – это форма реагирования, форма приспособления человека к той ситуации, в которой он сейчас находится. Это ответ психики на социальную, психологическую, семейную обстановку. Примерно то же самое происходит с организмом в физическом плане, когда, например, в него попадает чужеродный микроб – начинается воспаление. И нас беспокоит именно реакция организма в виде боли и повышения температуры тела, а не первопричина. То же самое в случае панической атаки – это реакция на что-то глубинное, на внутриличностный конфликт, который человек не видит, не осознает, не обращает внимание.

Появление тревожного расстройства говорит о том, что психика защищается, адаптируется к психологически неблагоприятной ситуации. Таким образом, задача психотерапевта – помочь пациенту неадекватную форму реагирования перевести в адекватную.

Описанная Ириной ситуация достаточно типична для людей, которые обращаются к нам с паническими расстройствами. Отличается она лишь тем, что девушка довольно долго не могла попасть к хорошему врачу, который понял бы и объяснил, что происходит. А это для человека, который впервые столкнулся с паническими атаками, крайне важно – встретить врачей, которые понимают, что такое тревожные расстройства, как они проявляются и чем отличаются от соматических заболеваний. Тем более, что к тревожным и паническим расстройствам часто присоединяется ипохондрия, сосредоточенность на малейших недомоганиях, как на признаках грозных болезней, когда люди уже не верят объяснениям и доказательствам, что их состояние объясняется исключительно усиленной тревогой.

Вместе с тем, при появлении таких приступов действительно необходимо исключить физическую патологию – проверить сердечнососудистую систему, состояние эндокринной системы. И здесь важно, опять же, найти грамотного доктора. Мы, к сожалению, неоднократно сталкивались с тем, что из людей с паническими расстройствами в некоторых коммерческих клиниках просто выкачивали деньги. Потому что напуганный человек, который считает, что с ним происходит что-то ужасное, готов платить за все – лишь бы докопаться до причины, найти эту «редкую и неопознанную» болезнь.

Параллельно с прохождением обследования уже стоит задуматься об обращении к психотерапевту. Да, Ирина права, когда говорит, что у нас в обществе кое-где сохраняется предвзятое отношение к психиатрии. Это нерациональный архаический страх – страх перед чем-то неуправляемым, перед безумием. Хотя те же панические расстройства не являются тяжкими или глубокими, они не доставляют хлопот обществу и полностью обратимы.

От панических расстройств можно уйти навсегда, но надо понимать, что не у всех это получается даже после грамотной терапии. Не все психологически значимые ситуации человек способен разрешить на данном этапе, часто мы сталкиваемся с проблемами, с которыми приходится уживаться. Но во время терапии человек, в том числе, проходит специальное обучение – как реагировать на приступы атаки, как сделать их менее болезненными, чтобы они не мешали полноценной жизни. После грамотной терапии и обучения, даже если панические атаки вернутся, они будут проходить легко. Кроме того, адекватно подобранная медикаментозная терапия также способна купировать тревогу, когда это необходимо.

Екатеринбург, Ольга Тарасова

Екатеринбург. Другие новости 28.09.16

У скандального депутата Илья Гаффнера обнаружился «липовый» диплом о высшем образовании. / Жители Артемовского задолжали коммунальщикам свыше 250 миллионов рублей. / В конце недели в Свердловскую область придут заморозки до -3. Читать дальше

Отправляйте свои новости, фото и видео на наш Whatsapp +7 (901) 454-34-42

Источник

«Смерть – бытовая история»: как принять страшный диагноз и жить дальше?

ФОТО : «Мир24» / МТРК МИР

Что происходит с человеком, когда он узнает, что тяжело болен? Или болен смертельно? Через подобные испытания проходят многие, но объяснить здоровому человеку, каково это – очень сложно. Истории людей, столкнувшихся с тяжелыми заболеваниями, нередко ложатся в основу романов или кинолент. Но если в кино такая история может обернуться веселой комедией, то в жизни все совсем иначе.

«Нет, это не со мной»

Ольге было 39 лет, когда ее жизнь резко изменилась: целый месяц девушка подозревала, что у нее рак. Жизнь словно замерла: Оля чувствовала, что в один миг оказалась отрезана от привычной реальности. Все прошлые страхи и тревоги стали казаться такими мелкими и неважными по сравнению с тем ужасом, который разом навалился на нее и будто придавил к земле. Имя ему – Неизвестность.

«Год назад у меня обнаружили мастит, сделали операцию. Было очень неприятно слышать, как во время операции, которая происходила под местным наркозом, врач спросил: «А вы не худели резко в последнее время?». Я сразу спросила: «Вы думаете, что это может быть рак?». Он ответил: «Не исключено». Это был первый тревожный звоночек», – рассказала Ольга корреспонденту «МИР 24».

Сейчас она уже может говорить об этом спокойно, без дрожи. Такова удивительная природа человека – мы можем пережить очень многое и привыкнуть практически ко всему. Но многие, конечно, ломаются. Человеку, которому никогда не говорили, что он серьезно болен или даже скоро умрет, вряд ли легко понять, какие чувства при этом возникают, и сколько душевных и физических сил нужно, чтобы пережить подобное. Почти всегда в таких случаях больному важно ощущать поддержку близких, а иногда требуется и помощь психолога.

Ученые издавна интересовались темой околосмертных переживаний, но, пожалуй, первый весомый вклад в помощь людям с тяжелыми заболеваниями внесла американка Элизабет Кюблер-Росс. Она создала концепцию психологической помощи умирающим больным, а ее книга «О смерти и умирании», вышедшая в 1969 году, побила рекорды продаж в США.

К сожалению, репутация Элизабет оказалась сильно подорвана из-за того, что она связалась с медиумами и даже водила к ним некоторых своих клиенток. Кроме того, женщина увлекалась сомнительными эзотерическими и религиозными практиками. Тем не менее, именно Кюблер-Росс принадлежит знаменитая концепция пяти стадий принятия смерти. Наблюдая за поведением больных, которым врачи оглашали суровый диагноз, психолог выделила пять последовательных этапов: отрицание, гнев, торг, депрессия и, наконец, принятие. Несмотря на то, что многие исследователи впоследствии подвергали эту идею критике, врачебная практика знает массу случаев, когда пациенты с серьезными заболеваниями, угрожающими их жизни, испытывали все эти состояния и именно в таком порядке.

«Сначала я думала: «Нет, это не может случиться со мной», и как-то вообще не приняла это на свой счет, была абсолютно спокойна, – вспоминает Ольга. – Но после второй операции (первая была неудачной) доктор с тревожным лицом вызвал меня к себе в кабинет и показал результаты гистологии: «Есть подозрение на карциному».

И тут вся эта реальность обрушилась на меня. Такая безжалостная, спокойная реальность, которой нет никакого дела до моих планов, до моих чувств. И главный ужас был в том, что смерть, как оказалась, – это очень бытовая история».

Психолог Андрей Зберовский согласен с теорией госпожи Кюблер-Росс: к нему на прием часто приходят люди, которых доктора огорошили страшным диагнозом. Андрей помогает своим подопечным пройти через все стадии принятия болезни, справиться с навалившимся горем и жить дальше. Он неоднократно замечал, что его клиенты испытывают именно те состояния, которые описывала Кюблер-Росс, и примерно в той же последовательности.

«Это необязательно касается онкологии: ко мне приходят люди и со СПИДом, и с гепатитом C, и перед сердечными операциями. Когда к человеку приходит страшный диагноз, конечно, у него очень долго сохраняется ощущение, что это врачебная ошибка. Потом, когда диагноз подтверждается, у человека возникает паническое состояние: «Я вот-вот умру», – рассказал Андрей в интервью сайту «МИР 24».

Несмотря на то, что диагноз Оли был лишь предположением, мысли о смерти посещали ее постоянно. Этому способствовала и обстановка больницы, где ей пришлось провести целый месяц.

«Когда я лежала в больнице, я видела, как люди, которые лежали рядом со мной в хирургическом отделении, умирали буквально на моих глазах. Это было для меня совершенно неожиданно, я не могла понять: как человек, с которым мы вчера говорили, вместе обедали, вдруг мог взять и умереть. », – вспоминает девушка.

Главные враги – паника и депрессия

Но постепенно приходило понимание того, что все люди смертны, и никаких исключений тут быть не может. Все представления о жизни мгновенно перевернулись, признается Оля. Раньше ее жизнь была полна планов: поход в театр, встреча с друзьями, устройство ребенка в школу. Но теперь все эти планы перестали иметь хоть какое-то значение. Впрочем, даже находясь в душевном раздрае, девушка все равно пыталась как-то упорядочить свою жизнь. Это помогало не сойти с ума от съедавших ее тревожных мыслей.

«С того дня, когда мне был озвучен предварительный диагноз, мои планы выглядели следующим образом: значит так, я поеду в больницу, там в меня будут втыкать трубки с какими-то химическими препаратами, которые убьют мои волосы и я облысею; потом мне удалят грудь – значит, нужно будет где-то искать импланты; потом, возможно, я умру, значит, мне надо быстренько завещание написать. Причем, все это было с той же степенью деловитости, что и прежде», – с улыбкой рассказывает Оля.

Но это еще не все перемены. После того, как первый шок и паника отступили, Ольга стала испытывать острое желание помогать людям.

«Почему-то мне очень захотелось помогать своим соседкам по палате. Включился такой момент вины. Я подумала, что если сейчас буду всем помогать, стану такой «матерью Терезой», то, может быть Бог меня спасет», – анализирует девушка.

Поведение Оли можно сравнить со стадией торга: в этот период больной начинает пытаться заключить сделку с судьбой и придумывает условия, при которых он якобы может поправиться. На этом этапе недуг воспринимается человеком как наказание за «неправедную» жизнь.

«Человека мучает вопрос: «Почему это случилось со мной? Что я сделал не так?». В этот период времени происходят самые разные откровения, начиная с религиозных: неверующие становятся верующими, а иногда – наоборот. Многих сильно мучает чувство вины. Затем человек очень серьезно анализирует свою жизнь. Он пытается понять, где и какие были допущены ошибки – в образе жизни, в экологии, в работе, что привело к тому или иному заболеванию. А дальше начинается борьба за выживание», – объясняет Андрей Зберовский.

Он убежден: одним из главных факторов выздоровления и поддержания высокого качества жизни в период лечения является позитивный настрой и постоянное общение. Ни в коем случае нельзя замыкаться в себе и оставаться один на один со своим горем, утверждает психолог. Найти поддержку можно не только у родственников, но и на различных специализированных форумах и сайтах, где люди, пережившие онкологию и другие тяжелые недуги, описывают свои пути выхода из этой ситуации.

«Какое бы ни было заболевание, самое главное – это преодолеть панику и депрессию, которые сейчас сопровождают любой тяжелый диагноз. Очень важно найти хорошего врача, которому ты доверяешь, важно ощущать симпатию к тому, кто с тобой взаимодействует. Очень важно найти товарищей по несчастью, которые вместе с тобой проходят курс лечения, поддерживать их, общаться. В общем, самая главная психологическая составляющая сопровождения лечения – это, конечно, общение!

Те люди, которые общаются, которые дорожат своим кругом общения и у которых появляются новые знакомые, конечно, имеют более высокие шансы на выздоровление. Надо понимать, что любое заболевание напрямую связано с иммунной системой организма. Если человек находится в депрессивном состоянии, то снижается выработка серотонина – «гормона радости», который отвечает за иммунитет организма. Грубо говоря, чем ты грустнее, тем меньше у тебя шансов вылечиться, и чем ты бодрее, тем мощнее жизненная сила организма, которая тебя поддерживает», – утверждает Зберовский.

Успеть прожить

Также у людей часто возникает озлобленность на весь мир – они видят огромную несправедливость в том, что случилось с ними. Примерно такое чувство испытывала Оля, когда часами смотрела из окна своей больничной палаты на то, как прохожие спокойно идут по своим делам, спешат на работу и домой, ходят по магазинам. Ничего этого у нее самой больше не было и, казалось, быть не могло.

«Человек идет по улице и думает: «У меня такой сложный, страшный диагноз, а вокруг все ходят, улыбаются, фотографируются, целуются». Возникает ненависть, раздражение. Если заболевание уже имеет тяжелую стадию развития (допустим, третья стадия онкологии), то у людей бывает риск суицида. С этим мы тоже работаем, чтобы человека остановить на этом пути», – говорит Андрей Зберовский.

Когда тяжело больные люди проходят стадию гнева, некоторые психологи дают им весьма необычный совет – направить всю свою злость на болезнь. Судя по всему, эти врачи считают, что чем сильнее ты ненавидишь свой недуг, тем скорее ты его победишь. Однако Зберовский с таким подходом не согласен.

«Злоба – это точно не инструмент успешного выхода из ситуации. Тут нужна просто мобилизация. Какое бы ни было у человека заболевание, важно поднять иммунную систему, мобилизовать силы организма. Для этого достаточно делать простые вещи: побольше быть на свежем воздухе, побольше заниматься физической активностью, следить за питанием, хорошо высыпаться, получать позитивные эмоции, общаться с приятными людьми. Это имеет действительно большое значение. Возьмем ту же онкологию: если люди с первой, второй стадией заболевания правильно живут, то вероятность их выздоровления колоссальная!», – отмечает врач.

По словам Андрея Зберовского, у него были сотни клиентов с тяжелыми заболеваниями, и, к сожалению, многие из них в скором времени скончалась. Но врач убежден: бороться с болезнью нужно до последнего, и, даже если выздороветь уже невозможно, нужно сделать все, чтобы «уйти из жизни по-человечески». Более того, для многих смертельный диагноз становится не приговором, а билетом в новую жизнь – пусть она и продлится не слишком долго.

«Некоторые хотят успеть продать или купить квартиру, кто-то хочет путешествовать, поездить по миру, кто-то начинает писать стихи и другие произведения. Кто-то пытается отыскать любимую девушку, которую не видел 30 лет, или школьную любовь, которой не успел признаться в своих чувствах. Кто-то старается извиниться перед родственниками, успеть окунуться в политическую жизнь, заняться волонтерством. Случаи очень разные. Поэтому люди, которые хотят как-то по-особенному прожить остаток своей жизни в условиях смертельного диагноза – они, конечно, есть, и ничего необычного в этом нет», – рассказывает психолог.

При этом он убежден: в такой ситуации больше всего нужно опасаться шарлатанов. В порыве отчаяния люди порой готовы отдать все свои деньги всевозможным целителям и колдунам, которые обещают излечить их от любой болезни. Ну а что происходит, когда серьезно больной человек отказывается от квалифицированного лечения – догадаться нетрудно.

«Когда начинается активный поиск лечения, человек все время колеблется – от традиционных методов, то есть сугубо медицинских и научных, до попыток то йогой заняться, то поехать в деревню и лечиться там какими-то бабушкиными травками.

К сожалению, у меня очень много пациентов, которые полагаются на нетрадиционную медицину. Например, в прошлом августе скончалась одна моя клиентка. Молодая девчонка, всего 34 года – умерла от рака груди. Ей поставили вторую стадию, операбельную; по современным меркам вылечиться в такой ситуации – вообще не проблема. Но она отказалась делать операцию, стала лечиться народными методами. Полтора года она бегала по всяким бабкам и шаманам, в итоге дотянула до четвертой стадии и просто умерла. У нее остались двое детей.

Около года назад у меня скончался парень, которому поставили диагноз: СПИД. Но он начитался на всяких форумах, что такой болезни нет. Естественно, он не стал лечиться и в конце концов умер. И у меня таких историй много. Причем, их количество не уменьшается, а только растет», – сокрушается Андрей.

Совет родным: нельзя плакать и жалеть!

Ольга, к счастью, к гадалкам и народным лекарям обращаться не стала, да ей и не пришлось. Когда она на трясущихся ногах пришла в институт имени Герцена, чтобы узнать результаты биопсии, услышала лишь короткое: «У вас ничего нет».

«И тут меня прорвало. У меня прямо там случилась истерика, я плакала от счастья, руки тряслись. Все напряжение, которое я весь этот месяц в себе носила, вылилось наружу. И я сказала себе: как после такого испытания можно хоть чего-то в мире бояться?! Этот невероятный подъем энергии продолжался несколько месяцев. Конечно, образ мышления тоже сильно поменялся. Наверное, тогда я впервые за всю жизнь повзрослела; примирилась с мыслью, что я ответственна за все, что имею. И, если раньше я могла в случае какой-то неудачи подумать: «За что же это мне?», то этот случай примирил меня с мыслью, что жизнь не течет отдельно от меня – это результат тысяч микровыборов, которые каждый день происходят в моей голове», – говорит Оля.

Девушка с болью вспоминает, как родные переживали за нее в тот сложный период. Маленький сын всегда был рядом и вел себя удивительно спокойно и по-взрослому, а мама часто плакала. Поэтому девушке самой приходилось успокаивать близких, она инстинктивно чувствовала, что сейчас должна быть сильной. Сильнее, чем все вокруг.

Андрей Зберовский всегда дает близким тяжело больных совет: ни в коем случае не проявлять жалости! В такой ситуации больному нужна не просто поддержка, а уверенность в том, что все преодолимо.

«Нельзя жалеть и плакать! Это только ухудшает ситуацию. Человек начинает думать, что его уже оплакивают, что с ним прощаются – это деморализует. Поэтому когда приходит беда, и какие-то ваши близкие, родственники или друзья получают неприятные диагнозы, вы должны сказать: «Конечно, это большая проблема, но она преодолима, и мы преодолеем это вместе». И самое главное, конечно, это максимум активного досуга: совершайте какие-то поездки, путешествуйте, посещайте новые места. Важно не оставлять человека одного, общаться с ним. И, конечно, нужно по мере сил самим вникать в течение болезни, искать специалистов, какие-то новые методики. У меня был пример буквально пару лет назад: у женщины была четвертая стадия рака, и она уже готовилась уйти в монастырь, чтобы доживать там остаток своих дней. У нее был сын – молодой двадцатилетний пацан, студент, который тогда еще ничего не знал и не зарабатывал. Но он был продвинутый: перерыл весь интернет и нашел какой-то экспериментальный онкологический центр в Новосибирске. И его мама выздоровела! Поэтому позитивный настрой и корректная практическая помощь – это самое главное», – подытожил психолог.

Прошел почти год с тех пор, как у Оли заподозрили рак. Сейчас она вернулась к привычной жизни: работает, воспитывает сына, встречается с друзьями. Иногда, проходя по двору больницы, где она когда-то лежала, она поднимает голову и смотрит в окна. «Я помню все эти ужасы, в каком я была состоянии, глядя из окна на людей, – говорит девушка. – А сейчас я сама на их месте, и кто-то смотрит на меня из того больничного окна и тоже мне завидует. Это все время как «якорек» для меня. И каждый раз, когда меня гложет какая-то проблема, я поднимаю глаза на эти окна и говорю себе: «Оля, ты же на самом деле счастливая, разве ты забыла. ».

Источник