Бытие в целом. Ньютон-Лейбниц
Ньютон был великим метафизиком, он создал совершенную механическую картину мира, основанную на законе всемирного тяготения и законах динамики, не объясняя, что такое тяготение, каков его механизм, где его истоки (причины). Центральным моментом метафизики Ньютона было абсолютное пространство – Сенсориум, чувствилище Бога. Если сделать ещё шажок, Сенсориум у Ньютона – это орган, с помощью которого его Бог – идеальное Бытие – сообщается с миром – реальным бытием. Другими словами – абсолютное пространство – это область пересечения идеального и реального бытия, и поэтому должно быть наделено одновременно качествами и того и другого. Что же в итоге?
1. Картина мира, созданная Ньютоном величественна и изумительно совершенна. С тех пор, как она была понята и принята миром (а это случилось далеко не сразу) и до сих пор она вызывает чувство восхищения у всех, кто обладает чувством прекрасного.
2.В философском плане это был шаг вперёд по сравнению со взглядами Декарта («вперёд» — к Платону–Аристотелю!), ибо Ньютон возвращает «идеальное бытие»: у Декарта оно отсутствует, ибо у него бытие – это точка пересечения всего реального бытия («существующего») с частью этого же реального бытия («мыслимым»). «Механизированная колонна» Декарта не нуждается в высшей сущности – идеальном бытии: достаточно бензина в баках.
3. «Болевая точка» концепции Ньютона – его абсолютное пространство. Философски оно неопределено, так как не может объект являться частью (сечением) идеального бытия (оно не расчленимо, не имеет частей).
4. Более того, само абсолютное, не связанное с материей, пространство – это шаг назад даже по отношению к Декарту, который пространственную протяжённость считал атрибутом материи, тем самым в известном смысле отождествляя пространство и материю (лишая пространство абсолютности).
5. «Слабости» абсолютного пространства никак не проявляли себя, пока «миродинамика» не вышла за рамки механического описания мира. Одноуровневый, линейный мир механического движения не вступает в противоречие с сугубо линейным принципом «суперпозиции» материи и пространства – с их независимостью друг от друга, как и со столь же линейным принципом относительности.
6. Недостатки абсолютного пространства преодолимы: с развитием естествознания, с утверждением нелинейного взгляда на мир – иерархический и потому эволюционирующий (способный к самоорганизации). Становится понятным: диалектическая пара пространство-материя может быть организована только иерархически (непрерывно-дискретно), а сущностью её является структура – непрерывный дискретиум пространства-материи.
Но вернёмся в век семнадцатый и обратимся к взглядам Лейбница. В них есть нечто, что заставляет возвращаться к ним и на новом этапе миропонимания. Как и у Ньютона в мире Лейбница присутствует и идеальное бытие и реальное. Но идеальное бытие Лейбница – это не Бог. Он более философ, чем Ньютон. Его идеальное бытие – это мир психически деятельных субстанций, монад, связанных между собой «предустановленной гармонией». Его реальное бытие – мир чувственный — несовершенное выражение истинного мира монад. И здесь он очень близок к Платону с его миром идей и их «тенями», хотя в одном («предустановленная гармония») его идеи перекликаются с идеей Аристотеля об энтелехии.
Представление о бытии у Лейбница философски более цельное, чем у Ньютона, но оно – почти по-современному – и фрактально (и этим вдвойне нам интересно): монады обладают удивительным свойством иерархического мира – названным нами «фрактальной симметрией» — которое Лейбниц впервые сформулировал достаточно полно: «предустановленная гармония» связана у Лейбница с «божественной» способностью монад представлять, воспринимать, отражать другие монады и весь мир в целом («монада – зеркало Вселенной»).
Источник
Пантеистическая тенденция ньютоновой теологии: протяженность Бога
Как видим, здесь идет полемика не просто двух ученых, но, скорее, двух теологов, по-разному толкующих природу и сущность Бога, шире — сущность духа вообще. У Декарта Бог чисто духовное, а потому непротяженное бытие, бытие сверхприродное, трансцендентное, поскольку природа есть в первую очередь протяжение, которое у Декарта тождественно материи. Что касается Ньютона, то он различает протяженность и телесность, полагая, что Бог бестелесен, но протяжен, а потому протяженность есть нечто нетварное, совечное самому Богу 61 . И если у Декарта материя рассматривается как протяжение, то у Ньютона она есть скорее сила.
Судя по всему, Ньютон в этом вопросе идет за Генри Мором, тоже считавшим, что Бог «протяжен на свой манер», и полемизировавшим с Декартом. В письме к Декарту от 11 декабря 1648 г. Мор так обосновывает свою точку зрения: «. Причиной, заставляющей меня считать, что Бог протяжен на свой манер, является то, что Он присутствует везде и полностью заполняет всю вселенную и каждую из ее частей; иначе каким образом Он сообщит движение материи — что Он некогда сделал и что Он, согласно Вам, делает в настоящее время, — как не соприкасаясь, так сказать, определенным образом с материей или по меньшей мере если Он некогда не соприкоснулся с ней? а этого Он никогда не сделал бы, если бы не присутствовал везде актуально и не заполнял собой каждое место и каждую область. Бог, следовательно, протяжен и распространен на свой манер; следовательно, Бог есть протяженная вещь. » 62 .
С точки зрения Ньютона, отстаиваемая Декартом трансцендентность Бога ведет к обезбожению мира, к отсутствию в нем Бога, что открывает путь к атеистической, материалистической интерпретации природы. Характерен аргумент Мора и Ньютона: чтобы Бог мог создать протяженную вселенную, материю, Бог должен быть сам протяженным — ибо как иначе Он может создать нечто, абсолютно ему инородное?
Именно эти соображения служат у Ньютона теологическим обоснованием его попытки вернуть природе-отнятую у нее картезианцами активность, силу, самостоятельность, вернуть ей то, что связано с душой и жизнью. Но как понимать тезис о протяженности Бога? Ведь все протяженное делимо; значит, Бога тоже надо мыслить делимым на части, как всякую материальную вещь? Как известно, в «Математических началах натуральной философии» Ньютон вводит понятие абсолютного пространства, которое он мыслит всегда равным себе, мыслит самотождественным и неподвижным. «Абсолютное пространство, — пишет он, — по самой своей сущности, безотносительно к чему бы то ни было внешнему, остается всегда одинаковым и неподвижным. Относительное есть его мера или какая-либо ограниченная подвижная часть, которая определяется нашими чувствами по положению его относительно некоторых тел и которое в обыденной жизни1 принимается за пространство неподвижное. » 63
Отвергая картезианское отождествление пространства с материей, Ньютон утверждает существование нематериального пространства, неподвижного и вечного (совечного Богу), — оно выступает как «вместилище» всего, что существует в физическом мире. В известном смысле Ньютон сближается здесь с атомистами, в отличие от Декарта, допускавшими пустоту, в которой движутся материальные частицы — атомы. Но если у атомистов пустота — это синоним отсутствия, небытия (Декарт потому и отвергал пустоту, что не мог признать небытие существующим), то у Ньютона пустота есть присутствие, но не материи, а Бога. Абсолютное пространство Ньютон наделяет особым свойством активности, называя его «чувствилищем Бога» (Sensorium Dei). Вот недвусмысленное высказывание Ньютона по этому поводу: «Не там ли чувствилище животных, где находится чувствительная субстанция, к которой через нервы и мозг подводятся ощутимые образы предметов так, что они могут быть замечены вследствие непосредственной близости к этой субстанции? и если эти вещи столь правильно устроены, не становится ли ясным из явлений, что есть бестелесное существо, живое, разумное, всемогущее, которое в бесконечном пространстве, как бы в своем чувствилище, видит все вещи вблизи, прозревает их насквозь и понимает их вполне благодаря их непосредственной близости к нему» 64 .
«Чувствилищем Бога» называет абсолютное пространство и С.Кларк в переписке с Лейбницем, защищая здесь точку зрения, общую у него с Ньютоном 65 . Аналогия между «чувствительной субстанцией» человека или животных, т. е. душой, с одной стороны, и «чувствилищем» божественным — с другой, приводит к мысли, что ньютоново абсолютное пространство, обеспечивающее всемирное тяготение, есть в сущности нечто вроде мировой души неоплатоников или мировой пневмы стоиков — та и другая осуществляют связь всех его органов и отправлений. В пользу такого понимания абсолютного пространства говорит и тот факт, что оно, согласно Ньютону, является неделимым. «Пространство конечное, как и бесконечное, — пишет Кларк, поясняя точку зрения свою и Ньютона, — совсем неделимо, даже мысленно, ибо представить себе, что его части отделены друг от друга, это значит допустить, что они отделены от себя; однако пространство не есть простая точка» 66 .
Сам же Кларк подчеркивает и аналогию пространства с душой, указывая, что душа тоже неделима и что это не2 значит, будто она присутствует только в одной точке, т. е. что она внепространственна. Тем самым, по мнению Кларка, подтверждается2 мысль, что нечто протяженное может в то же время быть неделимым.
Налицо пантеистическая тенденция в ньютоновской натурфилософии, тенденция к сближению Бога и мира. Правда, Ньютон не согласен считать пространство мировой душой, поскольку это понятие трудно совместимо с христианством, но идея общей одушевленности мира ему не чужда. Декарт элиминировал из2 природы все нематериальное, перенеся его в Бога. Согласно Ньютону, это воззрение в корне ошибочно. В природе существуют активные, динамические начала; к ним прежде всего принадлежит сила тяготения, которую, по словам Ньютона, признавали древние философы Халдеи и Греции. Эти начала происходят «от могущественного, вечного агента; пребывая всюду, он более способен своею волей двигать тела внутри своего безграничного чувствилища и благодаря этому образовывать и преобразовывать части Вселенной, чем мы посредством нашей воли можем двигать части наших собственных тел» 67 .
Апелляция к халдейским магам и греческим философам здесь не случайна. Учение об абсолютном пространстве идет у Ньютона не столько от христианской теологии, сколько от эзотерических учений, связанных с возрожденческим неоплатонизмом и каббалой и распространившихся в натурфилософии XVI и XVII вв., в особенности среди алхимиков, к которым, как известно, принадлежал и Ньютон 68 . Надо сказать, что Ньютон не сразу пришел к той интерпретации силы тяготения, которую мы обнаруживаем в «Началах». В течение многих лет он размышлял над природой силы, приводящей тела в движение, но не мог дать однозначного ответа на этот вопрос. Первоначально английский ученый придерживался широко распространенной гипотезы всемирного эфира как той среды, с помощью которой передаются различные силы. Она тем более привлекала естествоиспытателей, что позволяла объяснять действие силы не только в неживой, но и в живой природе. С помощью гипотезы эфира Ньютон объяснял в то время и природу тяготения, не допуская при этом действия на расстоянии и тем самым не отходя Далеко от механистических принципов картезианства. Тяготение Ньютон рассматривал в то время как «универсальную силу, которая, по всей видимости, является притяжением, следующим закону обратных квадратов, хотя фактически она возникает при контактном взаимодействии между эфиром и материей» 69 .
Механизм действия эфира на плотную материю Ньютон представлял себе примерно так: любое тело — планеты или Солнце — является носителем циклического процесса, преобразующего эфир:
поток эфира постоянно падает на Землю и пронизывает собой ее части, плотность эфира возрастает по мере потери им количества движения в2 процессе взаимодействия с материей Земли; сгущенный эфир вытекает из Земли, образуя атмосферу, а затем рассеивается в эфирных пространствах, принимая первоначальную форму. С помощью эфира Ньютон объяснял не только гравитационное притяжение Земли, но и химические процессы, и световые явления, и явления электростатические, а также теплоту, звук и, как мы уже упоминали, ряд отправлений живого организма. Пытаясь сделать понятной роль эфира в движениях животных, пишет С. И. Вавилов, Ньютон опирается на то, что «некоторые несмешиваемые вещи становятся смешиваемыми посредством третьей вещи», и приводит несколько химических примеров. «Подобным же образом — заключает он, — эфирный животный газ в человеке может быть посредником между эфиром и мускулярными соками, облегчая им более свободное смешение. Сделав ткани боле смешивающимися с обычным внешним эфиром, этот спиритус позволяет эфиру на мгновение свободно проникать в мускул легче и обильнее, чем это произошло бы без его посредства; эфир снова свободно выходит, как только посредник смешиваемости устраняется. Благодаря этому произойдет растяжение или сжатие мускула, а, следовательно, и животное движение, зависящее от этого» 70 .
Обратим внимание на такие понятия, как «эфирный животный газ», «спиритус», — они ведут свое происхождение от герметической традиции, так же как и само понятие эфира, игравшее ключевую роль в натурфилософии Б.Телезио (1508-1588), И. Б. ван Гельмонта (1577-1644), А. Т. Парацельса (1493-1541) и других представителей магико-оккультных наук. Именно следуя этой традиции, Ньютон вводит посреднические сущности, которые называет то :эфирным животным газом в человеке», то «мировыми духами», то «спиритусом», чтобы как-то нагляднее представить — «в воображении», как сказал бы Декарт, — как может действовать то, что впоследствии он назвал всемирным тяготением 71 .
Этот круг понятий имел своим источником, однако, не только «философов Халдеи», не только «магическое знание» оккультных наук, но и «философов Греции». В самом деле, эфир в свое время был введен как «пятый элемент» в физике Аристотеля; от четырех «подлунных» элементов — земли, воды, воздуха и огня — эфир отличался своей тонкостью и, так сказать, нематериальностью: точнее, он находился как бы «посредине» между материальным и нематериальным, обеспечивая благодаря этому правильность и самотождественность движений в надлунном мире. Но аристотелевская концепция эфира была пересмотрена в период становления нового естествознания, стремившегося преодолеть несоизмеримость земного и небесного миров; новой натурфилософии, развившейся в эпоху Возрождения, так же как становящейся классической физике, было значительно ближе понятие эфира, еще в III и II вв. до н. э. разработанного античными стоиками. И не случайно стоицизм пользовался большим влиянием как в эпоху Ренессанса, так и в XVII в.; интерес вызывала не только этика стоиков, но и их натурфилософия, альтернативная по отношению к перипатетической, служившей в тот период главным объектом критики.
Стоики отрицали существование эфира в его аристотелевском понимании — как пятого элемента, стихии небесного мира. С их точки зрения эфир, или так называемая пневма, т. е. тончайшая материя, родственная душе, — а стоики считали душу материальной, протяженной 72 , — проникает собою все тела и в небесном, и в земном мире, тем самым обеспечивая единство космоса. Вот что рассказывает об этом учении Диоген Лаэртский «Весь мир есть живое существо, одушевленное и разумное, а ведущая часть в нем — это эфир Так пишет Антипатр Тирский в VII книге «О мире», Хрисипп в I книге «О провидении» и Посидоний в I книге «О богах» говорят, что ведущая часть в мире это небо, а Клеанф — что это солнце Впрочем, Хрисипп в той же книге говорит и несколько иначе что это чистейшая часть эфира, называемая также первым Богом и чувственно проникающая все, что в воздухе, всех животных, все растения и даже (как сдерживающая сила) саму землю» 73
В пользу телесности души стоик Хрисипп приводит следующий характерный аргумент «Смерть есть отделение души от тела Но ничто нетелесное не может отделиться от тела, точно так же нетелесное не может соприкасаться с телом Душа же и прикасается к телу, и отделяется от него, следовательно, душа есть тело» 74 Согласно стоикам, Бог тоже есть «чистейшее тело» 75 , а мир и небо это субстанция Бога 76
Учение стоиков справедливо характеризуют как пантеизм 77 Правда, некоторые исследователи, в том числе и такой знаток античности, как Эд Целлер, считают учение стоиков материалистическим 78 Русский философ H О Лосский не согласен с Целлером, он считает, что сущность этого учения составляет не материализм, а динамизм «Стоицизм есть не материализм. Это динамизм, видящий везде в мире деиствование, исходный пункт которого всегда есть напряжение (тонус), усилие, стремление к определенной осмысленной цели, именно к осуществлению телесного бытия, воплощающего в себе разумный порядок Основное начало в стоической метафизике есть не вещество, а сила» 79
В пантеистическом учении стоиков, в котором эфир, или Небо, или «первый Бог» проникает собою, связует и одушевляет все сущее, не только снималась онтологическая граница между Небом и землей, но и давалось иное по сравнению со средневековым, христианско-теистическим истолкование материи ведь этот всепроникающий элемент Spiritus mundi мыслился ими как нечто телесное «Мир един, конечен и шарообразен с виду Его окружает пустая беспредельность, которая бестелесна, а бестелесно то, что может быть заполнено телом, но не заполнено Внутри же мира нет ничего пустого, но все едино в силу единого напряжения и дыхания, связующего небесное с земным» 80 Бестелесное, таким образом, приравнивается у стоиков к пустому, а эфир, который, как видим, называется еще и «дыханием» (спиритус это не только «дух», но и «дыхание»), характеризуется также как «напряжение»
Понятия пространства, эфира, «мирового дыхания» или «мировых духов» ассоциировались у некоторых возрожденческих натурфилософов с мировой душой неоплатоников, которая мыслилась как тончайшая материя или, как мы видели у Г Мора, И Ньютона и С Клар ка, как пространство При этом2 последнее рассматривается как одушевленное пространство у ряда представителей герметизма 81 , у Ньютона и Кларка, желавших остаться в пределах христианской теологии, оно получает название «божественного чувствилища»
У алхимиков стоическая «пневма» истолковывалась как «жизненный дух» или «архей», всеобщий «деятель» природы Не забудем, что Ньютон, как показали исследования последнего периода, занимался алхимией около тридцати лет, он интенсивно ставил алхимические опыты не только в молодости, в 70-е, но и в 80-е годы 82 Алхимические опыты и исследования Ньютона были непосредственно связаны с его размышлениями о природе тяготения, что лишний раз подтверждает ньютоновский трактат «О тяготении», изданный в числе других неопубликованных рукописей английского ученого.
Источник