Кролик и удав
Посвящается другу и брату Андрею Р.
Вы видели, как удав ест кролика?
Я видел один раз.
То была случайная встреча в лесу.
Сначала они долго смотрели друг на друга.
Сколько точно?
Не знаю.
Но за это время кролик успел превратиться из случайной жертвы хищника в самоубийцу.
Все из-за того, что кролик не убегал, хотя легко мог это сделать, в два прыжка. Что –то его останавливало. И более того, определено даже притягивало к этой мерзкой твари.
Он любовался ее мощным длинным телом, его взгляд с восхищением бродил по плоской мускулистой голове.
Кролик каменел на глазах, ему все больше и больше нравился удав. Кролик по-настоящему влюблялся в удава. Он восхищался силой змеи. Ведь удав мог запросто погнуть металлический стержень или даже рельсу. Змея была огромная. Метров пятнадцать длиной и толщиной с дерево. Когда она ползла, то казалось, что это течет метал.
Весил удав точно не меньше треста килограмм, но, не смотря на это в нем была грация . Все его движения были плавными и выверенными. Словно замедленные руки дирижера.
Кролик смотрел на удава, и ему казалось, что опасность преувеличена. Такой гигант-красавец скорее станет его защитником, может даже поделится силой, и уж точно не съест.
Кролик и не думал умирать, нет ,конечно. Он вообще не думал о смерти и не желал ее . Он хотел дотронуться до раздвоенного языка змеи, обнять мощную голову и почувствовать силу его мышц. А может, если повезет, то и перенять часть силы пресмыкающегося.
Удав не торопился. Казалось, он надеялся, что кролик очнется, что, вдруг, вздрогнет и убежит. И змея, наверняка, позволила бы зайцу уйти. Удав не был голодел. И он не был зол. Он просто был удавом.
Видимо от этого рептилия и начала танцевать, да так красиво, что невозможно было даже взгляд отвести, не то, что бы убежать.
Кролик смотрел на танец удава, и забывал о том, что дома у него остались крольчата и крольчиха. Он забыл, как вообще он оказался в этой части джунглей. Неведомой и незнакомой ему.
Сердце его замирало, лапки начинали дрожать.
«Как же я раньше мог жить и не знать, как красив удав, как прекрасен его танец. Я мог бы любоваться им вечно. Как же много я упустил, живя в своей норе. Я даже толком и не жил. Теперь я это понимаю.
Удав – вот каким надо быть, вот настоящая грация и сила.
Что эти зайцы – ушастые трепещущие твари. У них не хватает ни смелости, ни ума, чтобы просто приблизиться к удаву, и уж точно они никогда не станут такими же сильными, как он.
Господи, как я мог заблуждаться, я должен был быть рожден не кроликом, а удавом. У меня с ним больше общего, чем со всеми кроликами на свете.
Как он прекрасен. Он свободен, силен и опасен. Это то, что мне нужно. Я обязательно останусь с ним. А вполне трудолюбив и упорен, для того, чтобы сделаться похожим на него».
Кролик зачарованно смотрел, как удав играл кольцами своего тела. Чешуя искрилась на солнце, отливала золотом, соприкасалась с землей и издавала гипнотическое шуршание.
Тело удава пахло и этот запах был как наркотик. Хотелось вдыхать его постоянно.
Хотелось окунуться в него полностью. Кролик начал мысленно молить, чтобы удав обвил его, а вернее обнял. Тогда бы он смог почувствовать этот запах сильнее.
Но удав только смотрел черными глазами и не торопился. Очевидно, что он бы сыт. И ему скорее хотелось танцевать, нежели есть.
Кролик чувствовал прилив энергии и странное чувство, которое он никогда не испытывал по отношению к своим сородичам. Это было желание, смешанное с эйфорией.
Кролик начал видеть круги перед глазами, он уже трудом различал контуры змеи.
Ушастый сделал шаг вперед, приблизившись настолько, что его усы коснулись головы змеи.
В тот самый миг, когда он хотел дотронуться до хищника, его окрикнули сородичи — друзья и крольчиха, они стояли позади, в метрах двадцати и звали его. Вероятно,это продолжалось уже давно.Они срывали голоса,крича, чтобы безумец отошел от змеи. Но он не слышал.
Поэтому, кто посмелей подходил за спину зайцу, трепал его за шкирку или тыкал в спину веткой. Но наш герой даже не оборачивался. Все его внимание занимал удав.
Он смотрел в глаза змее и в них отражался перевернутый мир. В глазах змеи все искажалось, но заяц верил этому отражению, он видел в нем себя с перекошенным лицом, видел за спиной стайку зайцев, больше похожих на куропаток, видел черную траву и алое небо. Заяц смотрел на мир в отражение змеиных глаз и чувствовал отвращению ко всему. Как можно было жить среди всего этого и не замечать насколько все уродливо. Как же он заблуждался, как он был слеп, со своими крольчачьими глазами!
Что же было такое в этой змее, почему она смогла зачаровать нашего кролика, и почему остальные смогли уберечься от ее чар? Ведь не раз другие кролики сталкивались с этой старой хищницей в лесу, но они тот час уносили ноги, да так, что только пятки сверкали.
Почему наш герой не был одним из них.
Что же особенного было в нем?
Не известно. С того места откуда я наблюдал эту картину мне казалось, что это обычный удав, разве что размером больше среднего. И, что кролик этот вполне себе стандартный.
Но как я потом узнал, кролик был не совсем обычный. Он был из той породы, которая никогда не наедалась. Знаете, если кормить таких животных без остановки, то они лопнут, но кушать все равно не прекратят. Видимо эта безмерность была не только в еде. Наш кролик, по-видимому, был жаден и до других вещей. Вот и сейчас он не может наглядеться на пугающий танец удава.
Вдруг удав остановился. Свернулся кольцом.
Пристально посмотрел на свою жертву, которая поймав взгляд, совсем не испугалась, а даже наоборот — наклонилась вперед.
Ну все, подумал я – это конец.
И верно, через мгновение удав словно брошенное копье, устремился в сторону кролика, обвил его и начал душить.
Ушастый не сопротивлялся. Первое время, казалось, что он был польщен тем, что удав дотронулся до него. Но чем сильнее сжимались кольца змеи тем, быстрее кролик приходил в себя.
И в тот момент, когда заяц уже не мог сделать ни одного выдоха, потому что до этого с каждым выдохом удав сжимал жертву сильнее, кролик словно очнулся.
Его глаза посветлели. Он увидел вокруг себя незнакомую поляну и перепуганные лица своих сородичей, которые так и остались досматривать концовку трагедии. Он попытался высвободиться. Но уже не мог пошевелиться.
Глаза намокли.
Сквозь слезы заяц чувствовал стыд.
Он не мог больше дышать, удав ломал ему кости. Но кролик думал только о том, какая страшная вина лежит на нем. И она с удвоенной силой помогала змее душить несчатное животное.
Никто не знает, что чувствует самоубийца в момент, когда уже убил себя, но еще не умер.
Но я заклинаю вас, что в последний миг, когда в глазах ушастого еще был свет, я увидел в них разочарование.
Он был смертельно разочарован прекрасным удавом. Ведь тот оказался всего лишь рептилией.
Через мгновение удав ослабил хватку и тельце кролика упало на траву.
Удав принялся за трапезу, хоть и был не голоден.
Источник
Удав и Кролик части 5-7
Года два или три назад я случайно оказалась в его доме. Была такая подработка у меня, что надо было ходить по домам и переписывать-проверять данные. Ходили мы по парам, чтоб не страшно было и мой напарник весьма этому соответствовал — спортивного телосложения был мужчина. Помню, подошли к очередному дому — высокий забор, за ним грозно собака лает. Постучали, покричали. Спустя время, через забор выглядывает голова хозяина. Объясняем, зачем пришли. Убрал собаку. Открыл калитку. Провел через двор. Вошли в дом. Пока я переписывала и сверяла данные, мужчины нашли о чем поспорить. Хозяин чем-то недоволен, видать, не нашли общего языка и очень эмоционально что-то доказывает. Типичный случай. Я закончила свою работу, а они никак не могли договориться. Я в спор не вступаю, но чтобы не слушать, отошла в сторону. В коридоре на стенах висят картины. Они-то и привлекли мое внимание: ломаные фигурки людей, вокруг какие-то значки, символы. Разглядываю не без интереса. Спор не затихает, далеко зашли от темы. Истина никак не рождается. Я резко спрашиваю:
— А кто пишет картины?
Он тут же мгновенно переключается. Интерес к прежней теме потерян окончательно.
— Вам нравится?
— Трудно сказать так: нравится — не нравится.
Я не закончила фразу, так как он уже переспрашивал:
— Что Вы видите? Вы в этом что-то понимаете?
— Вижу много философии, самовыражения. Есть о чем подумать. Привлекает необычностью какой-то. Многогранно, содержательно, интересно.
— Это мои картины. Я жил на Востоке. Это оттуда. А Вы тоже рисуете?
— Нет.
— А я чувствую, что Вы можете рисовать! Нарисуйте что-нибудь, встретимся, обсудим.
— Что вы! У меня и красок-то нет. Да и времени тоже. Извините, нам пора! — я поспешила к выходу.
— Ну вот, только встретишь родственную душу и тут же от меня уходят! — он был как ребенок искренен в своей прямоте. Мой напарник сказал:
— А вы скажите, где у вас выставка и мы придем!
— Да какие выставки! Никто меня не понимает, бьюсь как рыба об лед! — ответил он с отчаянием. Я ему в утешение добавила :
— Не огорчайтесь. Наберитесь терпения. Уже очень скоро к Вам придет удача и все у Вас будет хорошо!
Мне захотелось хоть как-то его поддержать, хоть добрыми словами. Такой увлеченный, целеустремленный и талантливый молодой человек вполне этого заслуживал. Да и потом, я часто угадываю события в жизни других людей. Вот сказала же ему об этом тогда, а могла бы и промолчать. Вечно мне хочется всем помочь, но я не умею иначе.
— Я передам Вам краски с мамой, она знакомая вашей знакомой, я видел вас с ней вместе!- кричал он нам уже вдогонку.
Ощущение, что я столкнулась с чем-то интересным — было однозначно. Вокруг была скука непроглядная. Дом — работа, работа — дом. Одни прозаичные будни. Конечно, хотелось общения с творческими людьми, но вряд ли меня поняли бы дома.
Вскоре я и забыла об этой встрече. Спустя же пару месяцев мне моя начальница передала пакет :
— Тут у меня в гостях была моя знакомая Марьиванна, так ее сын попросил передать тебе краски и сказал, что ждет твоего звонка! — она явно ждала от меня каких-то интригующих подробностей, но мне нечем было ее поразвлечь. Сказала сухо, что просто случайно увидела его картины, похвалила, а он попросил меня что-нибудь тоже нарисовать, вот и передал краски.
Начальница иронически захихикала:
— Представляю себе, как к этому отнесутся у тебя дома! Интересно, и где это и как это вы будете рисовать?
Я не стала поддерживать тему, дабы не породить совсем ненужных и необъективных слухов. У нас это любили и умели делать. Скука, как я уже говорила, была вокруг. Скука. Краски долго еще лежали на работе, прежде чем я их взяла домой. А перед этим Новым годом я почему-то даже кисточки купила. Я вдруг вспомнила, что в детстве рисовала, а в школе даже была в редколлегии и рисовала школьные стенгазеты. Давно это было, что даже успела забыть.
Вскоре я и все это забыла почти. Новая работа закрутила-завертела, да и дома хватало забот-хлопот. Но нет-нет и эта история снова о себе напоминала, как что-то незавершенное или не законченное, как некое обязательство, взятое и не исполненное. Я очень хотела уже просто избавиться от этих воспоминаний, выкинуть все эти впечатления, забыть и все. У каждого своя жизнь, всем всего не объяснишь. Да может, и не встретимся никогда.
Но мы встретились.
Мы встретились все там же, все в том же месте — на моей работе. К тому времени я отработала в новой должности уже более полугода, даже благодарность какую-то к празднику заслужила. Лучше, конечно, премию бы дали! Ну, что это я? Раз причисляю себя немножко к людям творческим, значит, нечего о материальных благах мечтать. Запись в трудовой — самое то! Если, конечно, не забудут записать. Мы как раз по этому поводу сидели, себя утешали с начальницей и думали, что не слабо нам и самим скинуться по такому случаю. Радость пришла вместе с начальником — велел, про между прочим, получить материальную помощь. Конечно, мы с радостью! Настроение явно улучшилось. Сначала сходила начальница. Вернулась осчастливленная. И вот моя очередь идти в бухгалтерию и я пошла за своей порцией счастья. Мелочь, а как приятно!
Я перебежала по улице в другое помещение, поднялась на второй этаж и вошла в бухгалтерию. Главбух лично выдавала. Я не сразу и поняла, кто это сидит в углу и опять не узнала совсем. Куртка черная, вся в мазках от краски. Радостно привстал :
— Здравствуйте.
Я ответила, но была в своих мыслях и взглянула-то так, мимолетом. Кто это? Где я его видела? Но тут же снова на своей волне. Мало ли кто у нее может быть в кабинете! Я уточнила:
— Можно? Вы не заняты?
— Да, да, заходите!
Я зашла, подошла к столу и стала ждать, пока она делала свое дело. Снова голос этого мужчины, явно меня спрашивает:
— Как Ваши дела? Я передавал Вам краски! Вы получили мои краски? — и так радостно улыбается, как будто у нас есть с ним что-то общее, только нам одним известное.
— Когда же и Вы мне покажете Ваше творчество?
Он сидел, вальяжно развалившись на стуле и разговаривал со мной так по-свойски, по-приятельски. Я удивленно посмотрела на него. Да, тот самый маленький удавчик! Маленькая головка на длинной шее и большие наивные глаза. Бухгалтерша не скрывала удивления, ее глаза тоже заметно округлились. Мне захотелось поскорее уйти. Не люблю панибратства, да и сама его поза не вызывала уважительного отношения.
— Собственно, нечего показывать. Спасибо за краски. Не рисовала. Некогда было пока. — сказала я очень сухо.
— Ну, не обязательно же рисовать! Творчество — это и стихи, и проза. Вы же пишите, я знаю! -утверждал он, совершенно не замечая моего тона.
Я молчала. Уклончиво отвела глаза в сторону, давая ему понять, что не здесь об этом! При ней, нашем главном бухгалтере, я не хотела бы открывать какие-то грани своей личной жизни. Но он не обращал внимания на мои знаки, мою скованность и простое нежелание говорить и продолжал с явным напором:
— Нельзя прятать свои способности. Надо выставлять свои работы в интернет. Сейчас ведь такие возможности. Что Вы сейчас пишите — стихи? Прозу? — напирал он тоном, не терпящим возражения и представляя себя нам, как человека проницательного и владеющего темой заданного им разговора. Я совсем рассердилась и просто огрызнулась:
— Знаете, я басни люблю! На басни перешла!
Но он не заметил сарказма в моем тоне.
— Да это же здорово! Дадите почитать? А где Вы печатаетесь? Есть свои слушатели? Сейчас это очень надо — иметь свою аудиторию! Надо самовыражаться и само реализовываться! — он был очень убедителен в своей речи. Бухгалтерша открыла рот от удивления и язвительно произнесла:
— Вот у нас , оказывается, какие таланты работают! А я и не знала!
— Как! -воскликнул он, — да перед Вами одаренный человек, а Вы и не знали!
Он явно был в гневе. Я подумала, что весь этот спектакль мне изрядно надоел. Они стоят друг друга, пусть без меня общаются. А он снова мне:
— А что Вы стесняетесь? Здесь все свои люди! Надо наоборот, о себе заявлять, себя преподносить! Нести в массы свое творчество!
И он снова про редакции, интернет. По кругу сначала. Я показала знаком бухгалтерше, что готова получить и расписаться, а он все наставлял и разглагольствовал. Мол, не надо сидеть взаперти! Я их успокоила:
— Спасибо. Не переживайте. Я не сижу. Есть слушатели, есть аудитория, пойду в редакции, все попробую, результаты сообщу.
Он довольно закивал головой, она прямо умилилась и загордилась, что меня знает, сокрушаясь о том, что я скрывала себя. А что я им могла еще сказать? Только то, что они хотели услышать. И зачем я им сказала это? Да ладно! Я поторопилась скорее уйти, даже не пересчитывая полученную сумму. Я точно знала, что ее не хватит даже на издание плаката!
— Я Вас сейчас найду! Не уходите!- кричал он мне вслед. И нашел снова. И снова мы стояли с ним напротив друг друга и он смотрел на меня, как удав на кролика. Он теперь успешен, он почти знаменит! И он помнит, что это я ему предсказала удачу! И что. Говорит, что ему нужны слоганы для плакатов. Зовет в гости, на выставки… Просит дать почитать, что у меня есть… Когда я ему позвоню конкретно?
А я слушала и чувствовала, как то самое впечатление все снижается и снижается… Кролики — отдельно, удавы — отдельно!
Вряд ли я ему теперь позвоню. Если только очень не скоро. А ведь были такие мысли, были. Но вот сегодня он все, что еще могло состояться, просто испортил. Я так же отчетливо понимала еще и то, что за всем этим не последует никакой реальной поддержки или помощи, что он давно стал простым ремесленником и им движет чистое потребительство. Вдруг вспомнилось из рассказов начальницы, что раньше он вел уроки труда в школе у мальчиков, а после заграницы ведет какой-то курс не то психологии, не то психоанализа. В общем, наворочено всего. А я так не умею, как люди умеют. Или просто еще не понимаю каких-то вещей, не принимаю того, что не приемлю. Плохо это или хорошо? Может, мне надо все-таки с ним пообщаться и именно сейчас? Ведь зачем-то это встречи случаются? И вот какие эмоции порождают. А главное — такие люди умеют производить впечатление. Производить то, что остается. Кажется, чтобы поскорее расстаться, я ему все-таки пообещала встретиться.
Что же! Поживем — увидим! Может, и суть уловим. То, что сидит в основе того, что остается с нами, в нас, независимо ни от чего. Тем более, от нас.
Прошло несколько лет. Так случилось, что живу одна уже более трех лет и два года, как уволилась с работы. Стала я человеком не то, чтобы одиноким, но свободным — во всех своих действиях, желаниях и возможностях. Сама себе хозяйка и в этом я нашла для себя особую радость.
В прежней жизни у меня и компьютера своего не было, и ни про какие литературные сайты я не знала. Все пришло. Видимо, мое время для всего этого, наконец-то, наступило и жизнь приобрела новые краски. Нет, я не стала знаменитой и редакторы не выстроились ко мне в очередь. Как я шучу, говоря, что пока не выстроились — ну, надо же в себя верить и стремиться к достижению цели, а юмор — очень хороший спутник на этом тернистом пути. Зато я получила новую среду обитания и новых друзей, пусть и виртуальных, но вполне реальных. Мои стихи и прозу стали читать, писать отзывы и у меня даже появились свои маленькие достижения — первые публикации.
Так это я к чему рассказала? А к тому, что история Удава и Кролика продолжала все это время жить какой-то своей жизнью и вдруг снова напомнила о себе.
Не так давно встретила случайно старую знакомую, пошли ко мне на чашку чая. Года три не виделись. Поговорили о личной жизни — она тоже осталась одна. Спрашивает, как я справилась со всеми своими трудностями, депрессиями? Что ответить? Не приучена я к депрессиям, не по карману мне этим страдать, а трудности были всегда, как и выход из них.
— Пишу, — говорю я ей. — С головой в творчество ушла. Занялась тем, о чем мечтала, но не могла позволить. Вот моя первая публикация — порадуйся за меня!
И показываю ей книгу. Знакомая как-то странно отреагировала — резко отодвинула книгу в сторону, даже не взглянув толком и сразу засобиралась домой, хотя куда ей торопиться? У двери опять резкое движение — повернулась и говорит с явной обидой в голосе:
— А я тоже, между прочим, сказки сочиняю! Только я сама себе пишу и чужим не показываю, а близкие друзья говорят, что это очень хорошие сказки!
Но я то в чем виновата перед ней? Что у нее за реакция? Я сначала опешила, а потом вдруг, сама от себя не ожидая, сказала ей, да еще и с таким пылом и жаром, желая поддержать, утешить и ободрить, следующие слова:
— Так это же здорово! Нельзя только для себя писать, нельзя «в стол»! Надо идти на литературные сайты, надо публиковаться, ведь сейчас такие возможности для самореализации! А вдруг у тебя талант? Тебя тогда сразу заметят. Надо себя позиционировать, продвигать свое творчество, искать своего читателя и издателя! Круг друзей-единомышленников, в конце концов, чтобы не замыкаться в себе, не оставаться совсем одинокой.
И по мере того, как я говорила все это с таким воодушевлением и желанием помочь, поделиться тем, через что уже прошла сама — она всё ниже и ниже опускала голову, вжимая ее в поникшие плечи. Видно было, что она совсем не разделяет моего порыва, моего мнения и более того — лично ей это все совсем не подходит, она все это отвергает, категорично качая головой.
В это же самое время я заново пережила и переосмыслила тот самый день, когда шла на совещание и меня остановил мой случайный знакомый художник, тот самый «Удав». Некое дежавю. Разница в том, что тогда я чувствовала себя маленьким беззащитным кроликом перед Большим и Мудрым Удавом. Не знаю, чувствовала ли себя моя знакомая кем-то, а вот как и кем себя почувствовала я — это для меня было необычно и тем интересно. Себя я ощутила даже не Большим и Мудрым Кроликом, а Большой и Мудрой Кошкой, а её, судя по ее неготовности и испуганной реакции — маленькой мышкой.
Маленькая мышка давно уехала в свою норку, а я еще долго сидела в саду на лавочке под впечатлением от самой себя и своего поступка. Вспоминала, осмысливала все те встречи и вот эту, опять такую случайную и совсем не случайную — ведь для чего-то и она произошла? Значит, какой-то период прошел и снова я должна что-то понять и сделать? Но что? То, что я сделала сегодня — это что? Да, дела.
Только вот мне вовсе не хотелось быть ни Кроликом, ни Кошкой. Эти ассоциации возникли у меня лишь после той случайной встречи много лет назад и вот сейчас.
Я подумала о том, что все же хорошо, что тот художник встретился мне в жизни, что сказал все то, что сказал, что произвел то неизгладимое впечатление, которое, пусть и подсознательно, пусть и с некоторым раздражением, но заставило меня начать разбираться в самой себе. Тогда я его не понимала так, как понимаю сейчас. Верно говорят, что нельзя недооценивать других и переоценивать себя. Теперь все его советы, его искреннее желание помочь мне, пусть и не бескорыстно — все предстало в ином свете, ином ракурсе. Моя прежняя закомплексованность, неуверенность в себе не позволяла мне увидеть саму себя со стороны, а тем более — оценить свое творчество, как таковое. Пусть оно скромное, ничем не выдающееся, но оно есть. А если Бог дал человеку хоть какие-то способности, то так тому и быть. Все должно быть для людей. Это всегда кому-то нужно — то, что ты делаешь.
Но ведь были же еще и краски, которые он мне подарил и ждал моих рисунков! Эти краски не пропали, не засохли, хотя я ими так и не рисовала — они оказались нужными и полезными для моей дочери в непростой период ее жизни. И ведь нашла же, хотя они лежали где-то далеко в закромах.
— А что это за краски такие у тебя лежат? Ты начала рисовать? — удивленно спрашивает дочь. И меня как осенило:
— Они ждали тебя! Рисуй. Как встанешь утром, так и рисуй. Что угодно, как угодно, но рисуй! Их дал мне один умный человек, желая мне помочь, но я не готова была принять его заботу и участие. Видимо, эти краски волшебные — в них заложена человеческая доброта и искренность. Они помогут и тебе разобраться в себе.
Когда дочь показала свои рисунки, то моему удивлению не было предела. Темы, что она отобразила в своих рисунках, стиль — все было весьма неординарным. Так открылся еще один человек со своими способностями, которые непременно надо развивать, совершенствовать и осмысливать.
Кстати, дочь нарисовала мне иллюстрацию к рассказу. Точнее — задала тему, так как она все же не профессиональный художник, но как точно она прочувствовала все. Смотрю, спрашиваю:
— А почему кролик такой большой и с розовым хвостиком?
— Да потому, что это не кролик, а Крольчиха. Героиня же женского рода!
А ведь и верно. И как я сама не додумалась? И было это задолго до встречи с моей знакомой, той самой Сказочницей-Мышкой, которая родила в моей голове новые образы и я почувствовала себя Большой и Мудрой Кошкой. Да, моя дочь предугадала в своем рисунке очень многое.
Пожалуй, теперь мне есть, что показать и есть, о чем поговорить предметно. Ведь для себя я поняла самое главное, что надо мне на этом пути — не стать ремесленником, не загубить свои способности и индивидуальность, а все развить и приумножить. Пусть глубоко внутри все остается неизменным, но внешне приходится меняться и соответствовать требованиям времени. Конечно, в определенных рамках и в соответствии с совестью, честью и внутренней культурой. Но наши труды не должны пропасть даром — они должны жить долго, принося пользу людям и вознаграждение нам. Время неуверенности и излишней скромности прошло, пришло время действий.
Стоит, наверное, позвонить своему старому знакомому художнику — Большому и Мудрому Удаву. Вдруг вспомнит и он наши такие случайные, но далеко не случайные впечатления? Как говорится, всему свое время. До всего надо дорасти. И — лучше поздно, чем никогда.
Сентябрь, 2014 год.
(Все герои вымышлены, все совпадения случайны)
Источник