Быть сильным значит не чувствовать боли

Принять боль во всей полноте, чтобы исцелиться – это единственный путь

«Эмоциональная боль не может вас убить, а вот попытки сбежать от нее могут. Позвольте ей захлестнуть вас. Примите ее. Позвольте себе почувствовать ее. И… позвольте себе исцелиться». —
Вероника Тугалева.

Я тяжело ступала по дороге. До моего дома оставалось едва ли полмили, но мой рюкзак в этот жаркий летний день немилосердно давил на плечи. Слабый ветерок, дующий со стороны гавани Бостона, казался жестокой шуткой — он лишь намекал на прохладу, но не приносил ни малейшего облегчения.

Мне только что разбили сердце на мельчайшие осколки, и я чувствовала, как горячие и соленые слезы уже в третий раз за день стекают по моим щекам. Боль от того, что моего партнера больше никогда не будет рядом со мной в очередной раз, словно шершень, ужалила мое обнаженное сердце.

Я решила немного пообщаться с лучшей подругой, надеясь в ее лице найти утешение. «Опять рыдаю», — написала я ей в сообщении, зная, что она отлично поймет и увидит боль за моими словами. Она, немного помедлив, ответила односложным сообщением: «Ясно».

Я икнула прямо посреди рыданий — слишком уж это меня удивило.

И тут она продолжила: «Постарайся прочувствовать это от начала, и до конца. Да, тебе будет больно. Но каждую секунду, в которую ты плачешь, ты помогаешь боли быстрее закончиться. Каждый момент, когда тебе больно, ты исцеляешься. Единственный выход из этой ситуации — пройти через нее».

Я смотрела на экран телефона, переваривая ее слова. Если честно, я ожидала услышать от нее все, что угодно… но не этого. Ожидала, что она окатит меня потоком доброты и сочувствия, или будет убеждать меня, что не все так плохо. Что она начнет меня пичкать виртуальным приторно-сладким мороженым утешения, пока меня не начнет от него тошнить.

Это было чем-то совсем иным. В первый раз с самого момента моего расставания кто-то не попытался замазать мои мрачные чувства толстым слоем розовой краски, или заглушить боль подслащенным обезболивающим. Кто-то, кому я действительно доверяла, посоветовал мне почувствовать мою боль во всей ее полноте. В ее глазах моя боль была нужной, и даже полезной — она была необходимым шагом на моем пути к исцелению.

Ее прямое, без прикрас, признание моих страданий стали для меня именно тем разрешением, которое было мне нужно для того, чтобы действительно почувствовать мою боль, не пытаясь ее избежать любым доступным мне способом.

Вместо беспокойства о том, что просто недостаточно хорошо стараюсь, чтобы быть счастливой, или беспокойства о том, что «слишком долго» отхожу от нашего расставания, я в первый раз почувствовала, что я все делаю, как надо.

Я могла хотя бы немного радоваться тому, что жива, и чем-то занимаюсь — даже если в данный момент занималась тем, что в третий раз горько рыдала по дороге домой.

У моей боли был смысл.

У нее было какое-то предназначение.

Она могла мне помочь.

После этих слов я выработала для себя совершенно новое отношение к испытываемой мною боли. Итак…

Когда мы позволяем себе полностью ощутить болезненные или некомфортные чувства, мы тоже делаем работу. Когда пытаемся разобраться в своих чувствах вместо того, чтобы пытаться отстраниться от них, или отвлечься на что-то еще, мы делаем важную для нашего благополучия работу.

Как только мы примем тот факт, что боль и страдания — это тоже важная для нашей жизни и развития работа, мы сможем раз и навсегда заставить замолчать нашего внутреннего критика, утверждающего, что боль — это якобы признак того, что мы «что-то делаем не так». Вместо этого мы начинаем понимать, что чувствовать боль тоже важно. У этого тоже есть смысл.

Когда мы понимаем истинную природу выполняемой нами работы, мы можем сами оделить себя необходимым сочувствием, пробираясь через наши неудобные чувства на пути к исцелению, спокойствию и целостности личности.

Эта основа, заложенная мной в тот полный боли день, изменила всю мою жизнь. Я не раз, и не два применяла ее ко всем моим болезненным эмоциям — как к самым сильным, вроде боли расставаний и разбитого сердца, так и к умеренно беспокоящим, вроде чувства тревожности.

К примеру, в прошлом месяце, в дождливый вечер пятницы, меня внезапно накрыла волна тревожности. И вместо того, чтобы написать пару смсок моим подругам или парню и организовать на скорую руку развлекательную программу, я включила отопление, надела самый большой и теплый свитер какой только могла найти, и, обняв подушку, лежала на диване, смотря на то, как капли дождя барабанят по моему окну.

Мне было плохо. Я чувствовала знакомое сдавленное чувство в моей груди, дыхание было быстрым и неглубоким.

«Ты ведешь себя антисоциально!», – надрывался мой внутренний критик. «Ты скучная. Это же пятница! Тебе нужно повеселиться, и все пройдет, ты просто не стараешься!»

Я сделала глубокий вдох и положила руку на сердце. «Я делаю важную работу, — твердо сказала я сама себе. — Она очень важна». Я продолжала удерживать руку на груди, повторяя эти мантры сквозь шум дождя, пока голос моего внутреннего критика становился все тише.

Когда на следующее утро проснулась очень рано, почувствовала прилив энергии, и меня переполнила гордость за то, что я пережила бурю — и за окном, и в моей душе. Я узнала, что тревожность была далеко не такой постоянной, как мне казалось, и, более того, я вполне способна с ней справиться.

В жизни каждого человека бывают черные моменты скорби, моменты, когда она сотрясает нашу жизнь до самого фундамента, каким бы прочным он ни был. Когда мы теряем любимого человека. Когда нас настигает коварная болезнь. Когда мы испытываем настолько эмоционально выматывающую трагедию, что она переопределяет само наше понимание боли.

В эти самые черные, самые мрачные моменты нашей жизни, в которых мы при всем желании не можем отыскать ни единого светлого пятнышка, самое разумное, что можно сделать — это набраться достаточно смелости, чтобы встретить боль лицом к лицу, и посидеть с нею за одним столом, пока она нас не покинет. Мы можем обрести утешение в той истине, что сейчас невозможно сделать ничего другого.

Ощущая нашу скорбь, нашу боль — мы выполняем работу. Это работа — жить, быть человеком, просто пытаться пережить те ситуации, которые оставляют отметины на нашей жизни по мере того, как мы становимся старше.

И теперь, когда я чувствую себя невероятно потерянной, изолированной и убежденной в бессмысленности моей боли, я всегда стараюсь выделить минутку-другую на то, чтобы понаблюдать за людьми вокруг меня. Я смотрю на людей, прогуливающихся под ручку в парке, или читающих книги в поезде, или загорающих на пляже.

Наблюдаю за ними, я понимаю, что большая их часть на том или ином этапе своего жизненного пути испытывала ничуть не меньшую боль. И сам факт того, что они выстояли, что они сейчас здесь и улыбаются, хотя тогда им тоже казалось, что жизнь окончена, является для меня свидетельством того, что я выстою. Обязана выстоять.

До того, как я поняла все преимущества принятия всех своих чувств, даже самых болезненных, подобна работа меня вовсе не прельщала. «Зачем скорбеть, если можно что-то сделать со своей болью, как-то от нее отвлечься?» – гадала я.

Когда мне было плохо, я, как правило, находила какой-то способ занять время и отвлечь мое сердце. Я зарывалась в компьютер или телефон, пока не начинала воспринимать мир вокруг, словно сквозь очень толстое дымчатое стекло, звонила всем своим друзьям, рассказывая им одну и ту же слезливую историю, и нарываясь на сочувствие… Словом, нарезала концентрические круги вокруг своей боли, ни на дюйм к ней не приближаясь. Я даже хватала ручку, и начинала составлять планы на ближайшее будущее, пытаясь подменить фальшивым чувством предназначения мой настоящий катарсис.

Теперь, когда я окидываю взглядом прошлое, мне приходится признать, что все мои попытки «справиться» с моей болью на самом деле ни к чему толком не приводили.

Когда мы отвлекаемся от боли с помощью множества беспорядочных движений в разные стороны, то обманываем сами себя, делая вид, что мы продуктивны. Мы становимся жертвами эйфории, «подсаживаясь» не бессмысленные попытки все исправить в один момент.

Но, как скажет вам любой человек, умеющий по-настоящему продуктивно работать в любой области, ничто не заменит хорошей, честной работы в поте лица. Работы, дающей нам чувство собственного достоинства и приносящая настоящий, а не фальшивый результат.

И это поднимает еще один вопрос: Эта работа очень трудна. Невероятно трудна. Так зачем же ее делать? Что мы получаем, тратя на нее столько ментальных и физических усилий?

У каждого человека найдется свой ответ на этот вопрос. Если же вы спросите меня, то я всегда считала, что наше предназначение на этой земле — жить самыми яркими, насыщенными, богатыми жизнями, на которые мы только способны. Что-либо меньшее кажется напрасной тратой полученного нами великого дара — дара сознания, позволяющего выбирать.

Верю в то, что для того, чтобы жить именно такой жизнью, она должна быть настоящей. Истинной. Мы не должны лгать — тем более самим себе. А для этого мы должны прилагать сознательные усилия для того, чтобы прочувствовать все наши чувства, в том числе и боль — от крохотной, до невероятно сильной и ослепительной.

Мы должны разрешить себе чувствовать эмоции такими, какие они есть, и избавиться от стремления подстраиваться под окружающий мир, делать хорошую мину при плохой игре и витать в сладостных мечтах, не имеющих ничего общего с истиной.

Когда мы начинаем действовать в соответствии с нашими самими глубинными чувствами, жизнь становятся намного проще, и в конечном итоге счастливее. Вместо того, чтобы постоянно думать, как поступить или что сказать, чтобы не выбиться из общего ритма и никого не обидеть, у вас остается лишь один вариант — выбирать то, что для вас действительно верно. Выбирать то, что подсказывает ваше сердце.

В следующий раз, когда вам будет больно, неудобно, некомфортно или одиноко, почувствуйте вашу боль. Почувствуйте столько боли, сколько сможете вынести. Она — это необходимый шаг на пути к настоящему исцелению. И помните:

Вы отлично справляетесь.

Ваше исцеление продвигается так быстро, как нужно.

Источник

Про боль в теле с точки зрения науки

Как появляется боль? Всегда ли она означает повреждение или травму? Долгое время о боли было известно очень мало, как и о ее причинах. И только последние пятьдесят лет наука продвинулась в ее изучении. Многое из того, что узнали ученые, удивительно и с первого взгляда нелогично.

Автор: Todd R. Hargrove, A Guide to Better Movement: The Science and Practice of Moving With More Skill And Less Pain

Перевод: fitlabs.ru

Женщина обращается к врачу с болью в спине, которая появилась без очевидной причины. Врач назначает МРТ и находит грыжу позвоночного диска. Женщина идет к физиотерапевту, который говорит, что мышцы кора у нее слабые, и ей нужно делать упражнения для укрепления спины. Упражнения не помогают, и она идет к мануальному терапевту, который предлагает «вправить спину». Какое-то время это может работать, но потом становится хуже. Знакомые советуют рефлексолога — он нажимает на определенные точки на ноге, и боль в спине исчезает, но через две недели переходит на другую часть спины.

Проходят месяцы, женщина перебирает все — иглоукалывание, йогу, массаж и растяжку. Каждый специалист по-своему объясняет причину боли и предлагает свое лечение. Боль исчезает и появляется снова, перемещается с места на место, и проблема остается. К сожалению, такой сценарий встречается в жизни.

Долгое время о боли и причинах ее возникновения было известно очень мало. И только последние пятьдесят лет наука продвинулась в ее изучении. Многое из того, что узнали ученые, удивительно и нелогично. Оказалось, что источник физической дисфункции иногда находится в нервной системе больше, чем в организме.

Новое в понимании боли: нейроматрицы

Модель нейроматриц была разработана учеными Ronald Melzack и Patrick Wall, а популяризирована David Butler и Lorimer Moseley (1). Она помогает объяснить взаимосвязь между болью, повреждением тканей, сенсорной сигнализацией, движениями, мыслями и эмоциями.

Нейроматрицы — это паттерны (или так называемые нейро-теги) в мозге, которые производят боль (2). Точно так же, как есть свой нейро-тег, который отвечает за сознательный опыт дегустации шоколада, восприятие синего цвета или прикосновение к руке, есть определенные нейротеги для всех видов боли, которые мы испытываем.

Когда вы ударяете по пальцу молотком, активируется нейротег боли, который производит это особое ощущение. Если вы ударите по пальцу молотком, но нейротег в мозге по какой-то причине не активируется, вы не почувствуете боли. И если по какой-то причине нейротег активируется без удара молотком, вы почувствуете боль.

Таким образом, боль — сознательный опыт, производимый мозгом, а не просто повреждение в теле, которое «болит». Можно чувствовать боль без повреждения тканей, можно иметь повреждение, но не чувствовать боли. Фантомные боли в ампутированных конечностях — хороший пример: реальной конечности нет, но виртуальная есть и испытывает боль. Выходит, нам не нужно тело, чтобы чувствовать его, и не нужно повреждать ткани, чтобы чувствовать боль.

Боль как предохранитель

Боль легче понять, если помнить, что ее цель — стимулировать защитное поведение. Как и у других ощущений, у боли есть функция — защитить организм от воспринимаемой угрозы. Как аварийная система в доме, система боли нужна, чтобы обнаружить опасность и сказать о том, что нужно что-то предпринять. При этом, громкость сигнала тревоги может быть разной, в зависимости от обстоятельств.

Боль — это сигнал «на выход», а не «на вход»

Одна из центральных идей модели нейроматрикса: боль — это сигнал от мозга к телу, а не наоборот (2). ЦНС собирает информацию со всего тела, интерпретирует ее и дает ответ, и боль здесь — именно ответ, который поощряет поведение, защищающее организм от воспринимаемых угроз. Например, если у вас болит колено, боль насильно обездвиживает его, и вы не сделаете повреждение еще большим.

Какие «входные данные» стимулируют нервную систему включить боль? Самый важный тип информации — ноцицепция — сигнализация о непосредственной опасности для тканей организма. Но когда мозг получит сигнал об опасности от тела, ему нужно уточнить, насколько это опасно на самом деле? И чтобы ответить на это, он опирается на все доступные сведения, связанные с угрозой, в том числе другие сенсорные сигналы, воспоминания и эмоции.

Например, движения и положение тела влияют на восприятие боли, потому что мозг распознает некоторые положения тела как опасные, а другие — как безопасные. Если ваше плечо вывихнуто, или ваша спина находится в таком же положении, как и во время предыдущей травмы, проприорецепция передаст в мозг об этом, и боль усилится, чтобы вас защитить.

То, что вы видите и слышите, — тоже информация для ЦНС, которая может описать угрозу и повлиять на боль. Например, известен случай, когда одного мужчину госпитализировали в травмпункт с гвоздем в сапоге и мучительной болью. Его боль прекратилась, когда врачи сняли ботинок и стало видно, что гвоздь прошел между пальцами (3).

Мысли и ожидания тоже влияют на боль. Если вы думаете, что конкретный стимул вызовет боль, то скорее всего, так и будет (4). Если вы восстанавливаетесь после операции по удалению рака, то, вероятно, любая боль будет сильнее, если верить, что это признаки возвращения болезни, а не естественный этап реабилитации (5). Музыканты будут испытывать более сильную боль от укола пальца, чем те, кто не заботится о функции своих рук (6).

Эмоции — еще один тип входящей информации для ЦНС, который может влиять на боль: известно, что депрессия, тревога, страхи связаны с хронической болью (7).

Социальный контекст тоже играет свою роль. Боль может измениться в зависимости от нашего восприятия того, есть ли у вас финансовая и социальная поддержка для борьбы с травмой или нет (1).

Вот как много вещей может влиять на боль. Но здесь есть очень важное уточнение: все написанное не означает, что боль не реальна и «это все в твоей голове». Боль реальна. Это настоящее ощущение, просто оно не обязательно отражает реальное повреждение в организме. И хотя боль рождается в мозге, это не означает, что вы можете избавиться от нее силой мысли. К сожалению, процессы, которые создают боль, — бессознательные и находятся вне нашего контроля. Хотя наши сознательные мысли могут влиять на восприятие боли, это влияние во многих случаях небольшое. С этой оговоркой, давайте более подробно рассмотрим некоторые из вышеперечисленных идей.

Боль не всегда связана с повреждением тканей

С одной стороны, чем больше повреждение, тем больше боли мы будем чувствовать. Но здесь нет соотношения «один-к-одному», и иногда можно видеть серьезные расхождения. Есть много случаев, когда люди получают серьезные травмы без боли, и когда испытывают сильную боль при небольшой травме или вообще без нее (как часто встречается при хронической боли).

Повреждение тканей без боли

Самые драматичные примеры — ранения солдат на войне или нападение акулы на серфера. В этих ситуациях жертва может не чувствовать никакой боли, пока опасная ситуация не прекратится. И не редкость увидеть спортсмена, который получил тяжелую травму, но не проявлял никаких ее признаков.

Примеры повреждения тканей без боли найдены во многих исследованиях МРТ безболезненных суставов. Оказалось, что невероятно большой процент людей, не испытывающих болей в спине, коленях, плечах, имеют значительные повреждения в них. Больше половины испытуемых имели, как минимум, одну грыжу позвоночных дисков или другие проблемы, но не чувствовали боли (8, 9). Среди «безболезненных» хоккеистов 70% имели по МРТ проблемы тазобедренных суставов, а 54% — повреждения связок плеча (10). 60% людей па МРТ имели проблемы, по крайней мере, в трех из четырех регионов колена без какой бы то ни было боли (11).

В одном исследовании 23% людей с безболезненными плечами имели повреждение вращательной манжеты плеча. Авторы назвали этот процент “удивительно высоким” и пришли к выводу, что “в определенной степени, это должно рассматриваться как нормальное дегенеративное явление, не обязательно вызывающее боль и функциональные нарушения» (12, 13).

Это всего лишь небольшая выборка исследований, но картина понятна. С большой вероятностью МРТ может показать проблемы в тех суставах, которые вас никогда не беспокоили. Дегенеративные изменения в спине, коленях, плечах и любом другом крупном суставе являются нормальными и предсказуемыми «атрибутами» жизни и не обязательно приводят к болям и потери функциональности.

Боль без повреждения тканей

На другом конце — люди, который страдают от боли, не имея повреждений. Например, боли в пояснице часто классифицируются как неспецифические — то есть, их нельзя отнести к любой известной патологии в спине. И самый яркий пример — фантомные боли.

Почему хроническая боль плохо коррелирует с объективным состоянием разных частей тела? Почему она не является точным показателем повреждений тканей? Есть две причины.

Во-первых, цель боли — не измерять степень повреждения тканей, а поощрять нас к защитному поведению, которое зависит не только от физического состояния тканей.

Во-вторых, боль защищает от воспринимаемой угрозы, а не от реальной, и мозг не всегда это делает корректно. Рассмотрим оба фактора подробнее.

Боль — это сигнал к защитному действию, а не измеритель повреждений в тканях

Боль существует не только для того, чтобы мы знали, что у нас что-то повреждено. Боль — сигнал к действию (14). Она нужна, чтобы мотивировать на защитное поведение — избегать всего, что может усилить повреждение.

Когда защитное действие предпринято, боль выполнила свою роль и станет менее интенсивной (хотя повреждение никуда не делось).

Вот несколько примеров.

1. Несчастные случаи

Как отмечалось выше, солдаты во время боя могут не чувствовать боли при тяжелых травмах. Можно предположить, что защитное поведение, на которое могла бы стимулировать сильная боль (например, лечь без движения и звать на помощь), ухудшило бы шансы солдата на выживание.

2. Когда началось исцеление

Задача боли — обеспечить условия для исцеления. В этом случае, даже если повреждение остается, ЦНС может заключить, что травма не собирается становиться хуже, и дальнейшие защитные действия в виде боли уже приносят больше вреда, чем пользы.

3. Плацебо

Эффект плацебо описывает уменьшение боли уже от одного ожидания, что конкретное вмешательство поможет (15). Это легко понять, если думать о боли как сигнале к правильному действию.

Простая аналогия — обезвоживание и чувство жажды. Когда нервная система считывает угрозу обезвоживания, она включает чувство жажды, цель которой- мотивировать нас пить воду и защитить от воспринимаемой угрозы. Жажда прекратится, как только мы выпьем столько воды, сколько мозг посчитает достаточным. Интересно, что жажда прекращается раньше, чем организм восстанавливает водный баланс. Поэтому даже когда рецепторы по всему телу продолжают сигнализировать мозгу об обезвоженном состоянии организма, это не приводит к жажде. Мозг считает, что любая угроза, связанная с обезвоживанием, уже устранена. Он мог бы сказать: “Ок, я знаю, что в организме обезвоживание, но мы уже получили немного воды, помощь на подходе, поэтому смысла в чувстве жажды больше нет”.

Многие учёные считают, что это может объяснить, почему плацебо работает. Человек выпил таблетку, получил укол, поехал к врачу — и его мозг приходит к выводу, что помощь уже на пути. Защитные меры приняты, поэтому боль больше не нужна, даже если организм продолжает сигнализировать о проблемах (16).

Боль защищает от воспринимаемой угрозы, а не от фактической

Восприятие угрозы может быть неточным. В очередной раз примером служат фантомные боли в ампутированных конечностях, когда мозг ошибается насчет воспринимаемой угрозы. Есть много других более распространенных случаев, когда мозг не знает, что происходит в организме, и «включает» боль в области, которая явно не находится под угрозой.

Когда у кого-то случается сердечный приступ, он часто будет чувствовать сильную боль в левой руке, а не в сердце. Это может быть от того, что нервы, которые иннервируют сердце, входят в позвоночник рядом с нервами, идущими в левую руку. Поскольку позвоночник редко получает какие-либо сигналы опасности от сердца, он неправильно интерпретирует информацию и даёт неправильный ответ.

А еще существует аллодиния — расстройство, при котором человек испытывает боль от безобидных стимулов, которые в обычной ситуации ее не вызывают — например, от легких прикосновений. Информация от рецепторов на коже по ошибке считывается мозгом как опасная, и он включает боль, считая, что есть угроза.

Таким образом, обработка информации об угрозе — несовершенный процесс, поскольку мозг не всегда точно знает, что происходит.

Пример обработки информации ЦНС и ее ответа

Для иллюстрации возьмем человека, который нагнулся, чтобы поднять что-то с пола, и почувствовал боль в спине. Какова входящая информация в нейроматрикс? Вот один из возможных сценариев.

Наклон вперёд вызывает незначительные механические повреждения в мягких тканях позвоночника, это стимулирует ноцицепторы в пояснице, которые сообщают в мозг об опасности. Мозг интересуется: насколько это опасно? Для этого он рассмотрит все доступные источники информации: положение отдельных частей тела друг относительно друга, положение тела в пространстве, зрительные сигналы.

Все они передают информацию о том, что баланс тела нарушен, и есть риск падения. У этого человека в картах мозга, отвечающих за «восприятие» спины, нет четкой картины, где спина и что она делает. Эта неразбериха способствует чувству угрозы.

Часть мозга, которая хранит воспоминания, сообщает, что точно такое же положение тела было в прошлом году, и боль в спине тогда не проходила несколько недель. Другая часть мозга помнит диагноз врача о межпозвоночной грыже. Еще одна часть мозга признает, что человек не сможет продолжать работать и сядет на больничный. Это сразу вызывает беспокойство о будущем и мысли о проблемах.

Все эти «входные данные» мгновенно фильтруются, обрабатываются и анализируются в мозге, который затем задаст по существу два вопроса: насколько это опасно и необходима ли боль для защиты? В зависимости от ответа, человек почувствует боль или нет.

Трудно представить, что мозг может думать так быстро, что мы этого даже не осознаем. Но сигнализация через боль занимает столько же подсчетов и бессознательных обработок информации, как и зрительная система.

Теперь рассмотрим другого человека, который точно так же наклоняется вперед, получает точно такие же механические микроповреждения, но имеет совершенно другой набор проприоцептивной и когнитивной информации, входящей в ЦНС. Например, этот человек сохраняет хороший баланс, не имеет воспоминаний о боли в спине из прошлого, не боится травмы, имеет отличную финансовую и социальную поддержку и с оптимизмом смотрит в будущее. Будет ли этот человек испытывать такую же боль? Вероятно, нет.

И чтобы еще больше проиллюстрировать сложность и индивидуальность боли, вспомним, что боль — не единственный ответ мозга телу для его защиты. Он может выбирать между несколькими другими видами защитных сигналов: движения (вздрагивание, хромание, мышечная «жесткость», спазм), стресс-реакция («дерись или беги») или иммунный ответ (например, воспаление). Или какая-то комбинация того и другого.

Еще более усложняет ситуацию то, что любой сигнал от мозга телу сразу станет одновременно и новой вводной информацией обратно в мозг. Например, боль, которую включает мозг, чтобы нас защитить, создает новые мысли, ощущения и знание об опасности. Мозг воспринимает уже эту информацию, обрабатывает и выдает новые сигналы, которые сразу же снова становятся входными данными. Это невероятно сложная и динамичная система.

Если вы попросите пять экономистов назвать причину финансового кризиса и дать решение, вы можете получить пять совершенно разных ответов. Экономическая система — сложное взаимодействие миллионов разных динамичных переменных, и данные о состоянии каждой — несовершенны.

Точно так же, если вы спросите пять специалистов, почему у конкретного пациента есть хронические боли в спине, вы можете получить пять совершенно разных диагнозов и рецептов. Опять же, это потому, что мы имеем дело со сложной системой и несовершенной информацией обо всех ее динамичных переменных. Так что если кто-то думает, что он точно знает, почему что-то болит и как это лечить, информация в этом разделе может заставить посмотреть на это с другой стороны.

Источник