Боль хочет, чтобы ее чувствовали
Боль хочет, чтобы ее чувствовали (с) «Виноваты Звезды» Джон Грин
Тусклый свет едва касался угла комнаты, если внимательнее вглядеться, то можно было разглядеть, что там сидит она. Почти детское личико скорчилось в обиженной гримасе: губы поджаты, брови нахмурены, глаза опущены в пол.
«Эй, а чего ты там сидишь одна?» — раздался голос.
-От меня все отворачиваются. Никто не хочет со мной играть, слушать меня. А ведь я к ним с добром, важное дело есть одно…
— Вот незадача. Какое такое дело?
Я передаю послания от взрослых, когда они занимаются своими делами и им некогда. Получается, если я прихожу, значит это важно и нужно обратить на меня внимание. Но меня слушать не хотят, особенно те, к кому я обращаюсь. Иногда подходят другие, начинают интересоваться, помогать, а когда начну с ними разговаривать, так отворачиваются. Вот и сижу тут одна. Скажи, что со мной не так? Она осторожно встала, подошла к зеркалу, пристально вгляделась в изображение. Разве я такая страшная?
— Хмм, обычная. Злость вон вообще ходит и ругается со всеми, вина ищет оправдание по всей комнате, из противоположенного угла обида косо поглядывает. Не выдумывай, пойдем лучше чаю со мной попьем…
Она обрадовалась, что кто-то обратил на нее внимание и согласилась.
«Слушай, а раз ты ко мне пришла, значит, у тебя тоже для меня сообщение есть?» — спросил голос.
— Ты со мной разговариваешь, понимаешь меня хорошо, а мне, ведь, и сказать-то тебе нечего. Я, пожалуй, пойду. Дела важные…
Источник
Боль хочет чтобы ее чувствовали виноваты звезды
THE FAULT IN OUR STARS
Печатается с разрешения издательства Dutton Children’s Books, a division of Penguin Young Readers Group, a member of Penguin Group (USA) Inc. и литературного агентства Andrew Nurnberg.
© John Green, 2012
© Перевод. О.А. Мышакова, 2012
© Издание на русском языке AST Publishers, 2013
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Посвящается Эстер Эрл
Поднимался прилив. Тюльпановый Голландец обернулся к океану:
– Разлучник, воссоединитель, отравитель, укрыватель, разоблачитель, набегает и отступает, унося все с собой!
– И что это? – спросила я.
– Вода, – ответил Голландец. – И время.
Это не столько обращение, сколько напоминание о том, что роман является плодом художественного вымысла. Я его придумал.
Ни книги, ни читатели нисколько не выигрывают от попыток установить, легли ли в основу произведения реальные факты. Подобные попытки подрывают идею значимости выдуманных сюжетов, которую можно причислить к фундаментальным догмам нашего биологического вида.
Надеюсь на ваше сотрудничество.
В конце моей семнадцатой зимы мама решила, что у меня депрессия, потому что я редко выхожу из дома, много времени провожу в кровати, перечитывая одну и ту же книгу, мало ем и посвящаю избыток свободного времени мыслям о смерти.
Если вы читали буклет, сайт или статью, посвященную раку, вы знаете, что авторы называют депрессию одним из побочных эффектов онкологии. На самом деле депрессия не побочный эффект рака. Депрессия – побочный эффект умирания (рак тоже побочный эффект умирания. Да и вообще в эту категорию можно отнести практически все). Но мама решила отвести меня к лечащему врачу, доктору Джиму, который подтвердил, что я действительно погружена в парализующую, уже клиническую депрессию, поэтому нужно скорректировать принимаемые мною лекарства и обязать меня посещать еженедельные заседания группы поддержки.
Группа поддержки отличалась постоянной сменой состава участников, пребывавших в разных стадиях депрессии по поводу своей онкологии. Почему состав менялся? А это побочный эффект умирания.
Посещения группы поддержки угнетали хуже некуда. Собрания проходили по средам в подвале каменной епископальной церкви, фундамент которой имел форму креста. Мы садились в кружок посередине – там, где пересекались перекладины и находилось бы сердце Иисуса.
Я обратила на это внимание только потому, что Патрик, руководитель группы поддержки и единственный в комнате старше восемнадцати, заводил волынку о Иисусовом сердце каждую чертову встречу – как мы, юные борцы с раком, сидим в самом сердце Христа, священнее места не найти, и все такое.
А вот что происходило в сердце Иисусовом: вшестером, всемером или вдесятером мы входили или въезжали на инвалидных креслах, нехотя жевали каменное печенье, запивая лимонадом, садились в круг доверия и в тысячный раз слушали занудный рассказ Патрика о том, как у него случился рак яичек и все думали, что он умрет, но он не умер и теперь сидит перед нами в церковном подвале сто тридцать седьмого в списке лучших городов Америки, взрослый, разведенный, подсевший на видеоигры, без друзей, влачащий жалкое существование, эксплуатирующий свое онкорасчудесное прошлое, еле ползущий к получению диплома магистра, который никак не улучшит его карьерные перспективы, живущий, как все мы, под дамокловым мечом-избавителем, с которым разминулся много лет назад, когда рак отнял у него яйца, оставив то, что лишь самая сердобольная в мире душа назовет жизнью.
Вам тоже может так повезти!
Потом мы знакомились: имя, возраст, диагноз, настроение. «Меня зовут Хейзел, – представилась я, когда до меня дошла очередь. – Шестнадцать. Первичная локализация в щитовидке и старые, но внушительные метастазы в легких. Настроение – зашибись!»
Дав всем высказаться, Патрик всегда спрашивал, не хочет ли кто чем поделиться. И начиналась круговая мастурбация: каждый лепетал о борьбе и победе, потере веса и результатах сцинтиграфии[1]. Надо отдать Патрику должное: он позволял нам говорить и о смерти. Но большинство находились не в терминальной стадии и должны были дотянуть до совершеннолетия, как Патрик.
(Отсюда вытекает наличие нехилой конкуренции: каждый старается пережить не только рак, но и всех присутствующих. Пусть это иррационально, но когда тебе говорят, что у тебя, скажем, двадцать шансов из ста прожить пять лет, ты с помощью несложного математического перевода получаешь один из пяти, после чего оглядываешься и думаешь: мне надо пересидеть четырех из этих гадов.)
Единственной компенсирующей составляющей группы поддержки был пацан по имени Айзек, длиннолицый, тощий, с прямыми светлыми волосами, свисающими на один глаз.
Проблема у него была как раз с глазами. У Айзека была невероятно редкая форма рака. Один глаз ему удалили в детстве, и он носил толстые очки, в которых его глаза, настоящий и стеклянный, казались неестественно огромными, словно вся голова была фальшивым глазом, а настоящий глаз смотрел на вас. Насколько я поняла из нечастых визитов Айзека в группу поддержки, рецидив поставил под угрозу его последний оставшийся орган зрения.
Мы с Айзеком общались с помощью вздохов. Всякий раз, как кто-то обсуждал противораковые диеты или предавал остракизму вытяжки из акульих плавников, он смотрел на меня и тихонько вздыхал. Я едва заметно качала головой и вздыхала в ответ.
В общем, группа поддержки не помогла: через несколько недель я готова была отбиваться ногами, лишь бы туда не ездить. В ту среду, когда я познакомилась с Огастусом Уотерсом, я предприняла все возможное и невозможное, чтобы избежать поездки, пока мы с мамой сидели на диване и смотрели третью серию марафона прошлого сезона «Новой топ-модели Америки», который я уже видела, но все равно смотрела.
Я: Я отказываюсь посещать группу поддержки.
Мама: Одним из симптомов депрессии является потеря интереса к различным занятиям.
Я: Ну давай я буду смотреть «Топ-модель Америки». Это тоже занятие.
Мама: Это пассивное занятие.
Я: Ну ма-ам, ну пожалуйста!
Мама: Хейзел, ты уже почти взрослая. Ты не маленький ребенок. Тебе нужно заводить друзей, выходить из дома, жить своей жизнью.
Я: Если ты хочешь, чтобы я вела себя как взрослая, не посылай меня в группу поддержки. Лучше достань мне фальшивое удостоверение личности, чтобы я могла ходить по клубам, пить водку и принимать гашиш.
Мама: Ну во-первых, гашиш не принимают…
Я: Вот видишь! Я бы это знала, будь у меня фальшивые документы!
М а м а: Ты поедешь в группу поддержки.
Мама: Хейзел, ты заслуживаешь жизни.
На это у меня возражений не нашлось, хотя я так и не поняла, как посещение группы можно привязать к понятию «жизнь». Но ехать согласилась, выторговав право записать полторы серии «Топ-модели», которые пропущу.
Я согласилась посещать группу поддержки по той же причине, по какой позволяла всяким медсестрам с полуторагодичным образованием пичкать меня лекарствами с экзотическими названиями: ради родителей. Хуже, чем быть подростком с онкологией, есть только одно: быть ребенком с онкологией.
Радиоизотопное исследование. – Здесь и далее примеч. пер.
Источник
Боль хочет, чтобы ее чувствовали
Боль хочет, чтобы ее чувствовали (с) «Виноваты Звезды» Джон Грин
Тусклый свет едва касался угла комнаты, если внимательнее вглядеться, то можно было разглядеть, что там сидит она. Почти детское личико скорчилось в обиженной гримасе: губы поджаты, брови нахмурены, глаза опущены в пол.
«Эй, а чего ты там сидишь одна?» — раздался голос.
-От меня все отворачиваются. Никто не хочет со мной играть, слушать меня. А ведь я к ним с добром, важное дело есть одно…
— Вот незадача. Какое такое дело?
Я передаю послания от взрослых, когда они занимаются своими делами и им некогда. Получается, если я прихожу, значит это важно и нужно обратить на меня внимание. Но меня слушать не хотят, особенно те, к кому я обращаюсь. Иногда подходят другие, начинают интересоваться, помогать, а когда начну с ними разговаривать, так отворачиваются. Вот и сижу тут одна. Скажи, что со мной не так? Она осторожно встала, подошла к зеркалу, пристально вгляделась в изображение. Разве я такая страшная?
— Хмм, обычная. Злость вон вообще ходит и ругается со всеми, вина ищет оправдание по всей комнате, из противоположенного угла обида косо поглядывает. Не выдумывай, пойдем лучше чаю со мной попьем…
Она обрадовалась, что кто-то обратил на нее внимание и согласилась.
«Слушай, а раз ты ко мне пришла, значит, у тебя тоже для меня сообщение есть?» — спросил голос.
— Ты со мной разговариваешь, понимаешь меня хорошо, а мне, ведь, и сказать-то тебе нечего. Я, пожалуй, пойду. Дела важные…
Источник
Цитаты из книги «Виноваты звезды» Джон Грин
Потерять человека, с которым тебя связывают воспоминания, все равно что потерять память, будто все, что мы делали, стало менее реальным и важным, чем несколько часов назад.
— Я влюблен в тебя, — тихо сказал он.
— Август, — сказала я.
Но это правда, — сказал он. Он уставился на меня, и я видела, как морщились уголки его глаз. — Я влюблен в тебя, и не хочу лишать себя простого удовольствия говорить правду. Я влюблен в тебя, и я знаю, что любовь — это просто крик в пустоту, и что забвение неизбежно, и что мы все обречены, и что придет день, когда все наши труды обратятся в пыль, и я знаю, что солнце поглотит единственную землю, которая у нас есть, и я влюблен в тебя.
Любовь — это держать обещание несмотря ни на что.
Боль хочет, чтобы ее чувствовали.
Я хочу держаться подальше от людей, читать книги.
Я не сказала ему, что узнала об этом через три месяца после первой менструации. Типа: наши поздравления, ты стала женщиной. А теперь умри.
Депрессия — это побочный эффект умирания.
В самые темные времена Господь приводит в твою жизнь лучших людей.
Потерять человека, с которым тебя связывают воспоминания, все равно что потерять память, будто все, что мы делали, стало менее реальным и важным, чем несколько часов назад.
Следы, которые чаще всего оставляют люди- это шрамы.
Мои мысли — это звезды, из которых я никак не могу составить созвездия.
— Это несправедливо, — говорю я, — Это просто так чертовски несправедливо.
— Мир, — говорит он, — Это не фабрика по исполнению желаний.
Боль хочет, чтобы ее чувствовали.
-Я просто хочу, чтобы, не важно. Мы не можем всегда получать то, что хотим.
-Правда что-ли? — сказал он. — А я всегда думал, что мир — это фабрика по исполнению желаний.
Что еще сказать? Она такая красивая. На нее можно смотреть, не уставая. Я никогда не беспокоился, что она умнее меня: и так понятно, что это правда. Она смешная, но не грубая. Я люблю ее. Мне так повезло любить ее, Ван Хаутен. Старик, в этом мире мы не можем решать, принесут нам боль или нет, но только за нами остается слово в выборе того, кто это сделает. Я доволен своим выбором. Надеюсь, и она своим.Конечно, Август.
Конечно.
Иногда прочтешь книгу, и она наполняет тебя почти евангелическим пылом, так что ты проникаешься убеждением — рухнувший мир никогда не восстановится, пока все человечество ее не прочитает.
-Ты серьезно? — спросила я. — Ты думаешь, это круто? О Боже, ты только что все испортил.
-Что все? — спросил он, оборачиваясь ко мне. Незажженная сигарета болталась в неулыбающемся уголке его рта.
-Все. Определенно привлекательный, умный и по всем статьям приемлемый парень глазеет на меня и обращает мое внимание на неправильное употребление понятия буквальности, а еще сравнивает меня с актрисой и предлагает посмотреть кино у себя дома. Но конечно же, всегда существует гамартия, и твоя заключается в том, что несмотря на то, что У ТЕБЯ БЫЛ ЧЕРТОВ РАК, ты отдаешь деньги компании в обмен на шанс получить ЕЩЕ БОЛЬШЕ РАКА. О, Господи. Позволь мне только убедить тебя в том, что не иметь способности дышать — полный отстой. Совершенное разочарование. Совершенное.
(…)-Они не убьют, пока их не зажжешь, — сказал он, в то время как мама подъезжала к бордюру. — И я ни одной еще не зажег. Это метафора, понимаешь: ты зажимаешь орудие убийства прямо у себя между зубами, но не даешь ему силы убить тебя.
Источник