Иван Соколов-Микитов — Скворцы: Рассказ
Из всех певчих птиц, пожалуй, самая близкая к человеку птица — это скворец. Кто не видал, не знает скворцов, не слушал их весеннего пения? С незапамятных пор русские люди устраивали для скворцов деревянные домики-скворечни, украшали их затейливыми узорами, укрепляли под крышами своих домов, подвешивали на шестах и стволах деревьев.
Прилетают скворцы ранней весною, когда ещё лежит кое-где на полях снег. Прилёт скворцов — верный признак близкой, надёжной весны. После прилёта скворцы начинают торопливо устраивать свои гнёзда. Смотришь, бывало, как чистят они домики-скворечни, как носят в клювах былинки и мягкую подстилку, устраивают гнездо. Сидя на сучке дерева или на прикреплённой к скворечне ветке, трепеща чёрными крылышками, самец распевает по утрам и вечерам свои звонкие песни. Хороша и бодра весенняя песня скворцов! Бодрой радостью звучат их голоса. Каких только звуков не услышишь в скворцовой песне! Скворцы умело подражают голосам многих птиц. То вдруг пустит скворец соловьиную звонкую трель, то закрякает дикой уткою. Русские деревенские люди любят слушать скворцов. Скворцы служат образцом семейной жизни. Скворец и скворчиха вместе устраивают своё гнездо, выкармливают птенцов. Сидящую на гнезде скворчиху самец услаждает звонкими песнями.
Я очень люблю скворцов, всегда любовался их жизнью, с удовольствием слушал их весенние песни. Вокруг нашего лесного домика я поставил несколько скворечен. Каждую весну в них поселяются скворцы. Одна скворечня привязана низко у крыльца домика, и я близко наблюдаю хлопотливую жизнь её жильцов. Прилёт и песни скворцов совпадают с весенним пробуждением земли, радостными звуками вливается их песня в симфонию жизни. Поют в лесу дрозды, воркуют дикие голуби, кукуют кукушки, заливаются над полями весёлые жаворонки, но ближе всех к жилищу человека поют скворцы. Уже оделся листвою лес, появились на пригреве первые лесные цветы, а всё ещё поют и поют скворцы у нашего домика.
Сидящего у скворечни скворца хорошо можно разглядеть: его чёрные с зеленоватым отливом пёрышки, трепещущие кончики крыльев. Скворцы мирно и дружно живут между собою. Как-то я наблюдал, как скворцы и скворчихи из соседних скворечен подлетали к скворчиному домику, в котором уже вывелись маленькие птенцы. Они заглядывали в чужой домик и, казалось, поздравляли счастливых родителей.
Скворцы никогда не остаются без дела. Я всегда любил наблюдать их весёлую трудовую жизнь. Они оберегают наши поля, огороды, сады, являются верным другом человека. Весь день скворцы бегают в саду по дорожкам, заглядывая под каждый листик, охотятся в поле, в лесу, на пашне, собирают для птенцов корм. Трудно подсчитать, сколько скворцы уничтожают вредных насекомых, червей и личинок. То и дело прилетают они к скворечнику с добычей в клюве. Своих родителей молодые скворчата встречают шумной радостью. Даже в дни выкармливания птенцов самец ухитряется петь. В вечерний час, перед сном, он садится на ветку у скворечни и начинает звонко и радостно петь. Чем больше подрастают птенцы, тем короче становится песня скворца. Когда молодые скворчата начинают летать, вся семья покидает домик и песни скворцов прекращаются. Летом скворцов трудно увидеть: они живут в густых лесах.
Разумеется, у скворцов есть враги. Их обижают многие хищные птицы, в низко поставленные скворечни забираются нередко домашние кошки, лапой вытаскивают маленьких скворчат.
Как многие перелётные птицы, поздней осенью скворцы отлетают на юг. Они не улетают в далёкие жаркие страны, зимуют на юге нашей страны, на побережье Каспийского моря и в других тёплых краях, где не бывает суровой зимы. Осенью, собираясь к отлету, как бы желая проститься с родными местами, скворцы иногда возвращаются ненадолго в свои скворечни, и тогда можно услышать их прощальную знакомую песню.
К осени скворцы собираются в многочисленные шумные стаи. Беспорядочным клубком носятся они над полями, садятся на сучья деревьев, на береговой лёгкий тростник. В полёте скворцов есть что-то радостное и весёлое. Нередко они ссорятся, но никогда не вступают в жестокие драки. Густыми стаями, похожими на чёрное плотное облако, поздней осенью отлетают скворцы на юг. В пути останавливаются, рассаживаются на деревьях или на пашне и скоро опять пускаются в путь. На тёплом юге скворцы не расстаются между собою, держатся дружными стайками. Весною скворцы неизменно возвращаются в свои скворечни, безошибочно находя путь.
Молодые пойманные скворцы быстро привыкают к людям. Они живут в клетке по многу лет, летают по комнатам, радуются своему хозяину, доверчиво садятся на его плечо. Я сам никогда не держал ручных скворцов, предпочитая наблюдать их жизнь на воле, слушать весёлое их пение, вместе с ними радоваться приходу весны.
Источник
Бодрой радостью звучат их голоса
Иван Сергеевич Соколов-Микитов
© Соколов-Микитов И. С., насл., 2018
© ООО Издательство «Родничок», 2018
© ООО «Издательство АСТ», 2018
Осенью, когда осыпался с деревьев золотой лист, родились у старой зайчихи на болоте три маленьких зайчонка.
Называют охотники осенних зайчат листопадничками.
Каждое утро смотрели зайчата, как разгуливают журавли по зелёному болоту, как учатся летать долговязые журавлята.
– Вот бы и мне так полетать, – сказал матери самый маленький зайчонок.
– Не говори глупости! – строго ответила старая зайчиха. – Разве зайцам полагается летать?
Пришла поздняя осень, стало в лесу скучно и холодно. Стали собираться птицы к отлёту в тёплые страны. Кружат над болотом журавли, прощаются на всю зиму с милой зелёной родиной. Слышится зайчатам, будто это с ними прощаются журавли:
– Прощайте, прощайте, бедные листопаднички!
Улетели в далёкие страны крикливые журавли. Залегли в тёплых берлогах лежебоки-медведи; свернувшись в клубочки, заснули колючие ежи; спрятались в глубокие норы змеи. Стало ещё скучнее в лесу. Заплакали листопаднички-зайчата:
– Что-то будет с нами? Замёрзнем зимой на болоте.
– Не говорите глупости! – ещё строже сказала зайчиха. – Разве замерзают зайцы зимой? Скоро вырастет на вас густая, тёплая шёрстка. Выпадет снег, будет нам в снегу тепло и уютно.
Успокоились зайчата. Только один, самый маленький листопадничек-зайчонок никому покоя не даёт.
– Оставайтесь здесь, – сказал он своим братьям. – А я один побегу за журавлями в тёплые страны.
Бежал, бежал Листопадничек по лесу, прибежал к глухой лесной речке. Видит, бобры строят на речке плотину. Подгрызут острыми зубами толстое дерево, ветер подует, упадёт дерево в воду. Запрудили речку, можно ходить по плотине.
– Скажите, дяденьки, зачем вы валите такие большие деревья? – спрашивает Листопадничек бобров.
– Мы для того валим деревья, – говорит старый Бобр, – чтобы заготовить на зиму корм и новую хатку поставить для наших маленьких бобряток.
– А тепло в вашей хатке зимой?
– Очень тепло, – отвечает седой Бобр.
– Пожалуйста, возьмите меня в вашу хатку, – просит маленький зайчонок.
Переглянулись Бобр с Бобрихой и говорят:
– Взять тебя можно. Наши бобрятки будут рады. Только умеешь ли ты плавать и нырять?
– Нет, зайцы плавать не умеют. Но я скоро у вас научусь, буду хорошо плавать и нырять.
– Ладно, – говорит Бобр, – вот наша новая хатка. Она почти готова, осталось только крышу доделать. Прыгай прямо в хатку.
Прыгнул Листопадничек в хатку. А в бобровой хатке два этажа. Внизу, у воды, приготовлен корм бобряток – мягкие ивовые ветки. Наверху настлано свежее сено. В уголке на сене сладко-сладко спят пушистые бобрятки.
Не успел хорошенько осмотреться зайчонок, как бобры над хаткой крышу поставили. Один бобр обглоданные палки таскает, другой замазывает крышу илом. Толстым хвостом громко прилепывает, как штукатур лопаткой. Ходко работают бобры.
Поставили бобры крышу, стало в хатке темно. Вспомнил Листопадничек своё светлое гнездо, старую мать-зайчиху и маленьких братьев.
«Убегу-ка в лес, – думает Листопадничек. – Здесь темно, сыро, можно замёрзнуть».
Скоро вернулись бобры в свою хатку. Отряхнулись внизу, обсушились.
– Ну как, – говорят, – как ты себя чувствуешь, зайчонок?
– У вас всё очень хорошо, – говорит Листопадничек. – Но мне нельзя долго здесь оставаться. Мне пора в лес.
– Что делать, – говорит Бобр, – если нужно, ступай. Выход из нашей хатки теперь один – под водою. Если научился хорошо плавать и нырять – пожалуйста.
Сунул Листопадничек лапку в холодную воду:
– Бррр! Ах, какая холодная вода! Уж лучше, пожалуй, у вас на всю зиму останусь, я не хочу в воду.
– Ладно, оставайся, – говорит Бобр. – Мы очень рады. Будешь у наших бобряток нянькой, будешь им корм приносить из кладовой. А мы пойдём на реку работать, деревья валить. Мы звери трудолюбивые.
Остался Листопадничек в бобровой хатке. Проснулись бобрятки, пищат, проголодались. Целую охапку ивовых мягких веток притащил для них из кладовой Листопадничек. Очень обрадовались бобрятки, стали глодать ивовые ветки – быстро-быстро. Зубы у бобров острые, только щепки летят. Обглодали, опять пищат, есть просят.
Намучился Листопадничек, таская из кладовой тяжёлые ветки. Поздно вернулись бобры, стали прибирать свою хатку. Любят бобры чистоту и порядок.
– А теперь, – сказали они зайчонку, – пожалуйста, садись с нами кушать.
– Где у вас репка лежит? – спрашивает Листопадничек.
– Нет у нас репки, – отвечают бобры. – Бобры ивовую и осиновую кору кушают.
Отведал зайчонок бобрового кушанья. Горькой показалась ему твёрдая ивовая кора.
«Эх, видно, не видать мне больше сладкой репки!» – подумал листопадничек-зайчонок.
На другой день, когда ушли бобры на работу, запищали бобрята – есть просят.
Побежал Листопадничек в кладовую, а там у норы незнакомый зверь сидит, весь мокрый, в зубах большущая рыбина. Испугался Листопадничек страшного зверя, стал изо всех сил колотить лапками в стену, звать старых бобров.
Услыхали бобры шум, мигом явились. Выгнал старый Бобр из норы незваного гостя.
– Это разбойница выдра, – сказал Бобр, – она нам делает много зла, портит и разоряет наши плотины. Только ты не робей, зайчонок: выдра теперь не скоро покажется в нашей хатке. Я ей хороших тумаков надавал.
Выгнал Бобр выдру, а сам – в воду. И опять остался Листопадничек с бобрятами в сырой тёмной хатке.
Много раз слышал он, как подходила к хатке, принюхиваясь, хитрая лисица, как бродила возле хатки злая рысь.
Жадная росомаха пробовала ломать хатку.
За долгую зиму большого страху натерпелся листопадничек-зайчонок. Часто вспоминал он своё тёплое гнездо, старую мать-зайчиху.
Раз случилась на лесной речке большая беда. Ранней весною прорвала вода построенную бобрами большую плотину. Стало заливать хатку.
– Вставайте! Вставайте! – закричал старый Бобр. – Это выдра испортила нашу плотину.
Бросились вниз бобрята – бултых в воду! А вода всё выше и выше. Подмочила зайчонку хвостик.
– Плыви, зайчонок! – говорит старый Бобр. – Плыви, спасайся, а то пропадёшь!
У Листопадничка со страху хвостик дрожит. Очень боялся холодной воды робкий зайчонок.
– Ну что с тобой делать? – сказал старый Бобр. – Садись на мой хвост да держись крепче. Я научу тебя плавать и нырять.
Уселся зайчонок на широкий бобровый хвост, крепко лапками держится. Нырнул Бобр в воду, хвостом вильнул, – не удержался, как пуля вылетел Листопадничек из воды. Волей-неволей пришлось к берегу плыть самому. Вышел на берег, фыркнул, встряхнулся и – со всех ног на родное болото.
А старая зайчиха с зайчатами спала в своём гнезде.
Обрадовался Листопадничек, прижался к матери.
Не узнала зайчиха своего зайчонка:
– Это я, – сказал Листопадничек. – Я из воды. Мне холодно, я очень озяб.
Обнюхала, облизала Листопадничка зайчиха, положила спать в тёплое гнездо. Крепко-крепко заснул возле матери в родном гнезде Листопадничек.
Утром собрались слушать Листопадничка зайцы со всего болота. Рассказал он братьям и сёстрам, как бегал за журавлями в тёплые страны, как жил у бобров, как научил его старый Бобр плавать и нырять. С тех пор по всему лесу прослыл Листопадничек самым храбрым и отчаянным зайцем.
Источник
Бодрой радостью звучат их голоса
Найдёнов луг (Рассказы)
Иван Сергеевич СОКОЛОВ-МИКИТОВ
Составитель Калерия Жехова
Увлекательные рассказы о русской природе, написанные старейшим советским писателем, давно полюбились юному читателю. Этот сборник миниатюрная энциклопедия подмосковного леса, в ней рассказывается о всем том, что круглый год живет в лесу: о птицах и животных, о цветах, травах и деревьях.
Рассказы, помещенные в книге, позволяют нам полней и ярче ощутить многообразие жизни, увидеть красоту леса, разгадать его тайны, лучше понять прелесть родной природы, стать ее другом.
Книга посвящена 85-летию писателя.
С любовью к живой природе. Вступительная статья В. Солоухина
НА РОДНОЙ ЗЕМЛЕ
Ласточки и стрижи
РАССКАЗЫ СТАРОГО ОХОТНИКА
На медвежьей охоте
На рыбной ловле
И. С. Соколов-Микитов. Калерия Жехова.
С ЛЮБОВЬЮ К ЖИВОЙ ПРИРОДЕ
С детства, со школьной скамьи человек привыкает к сочетанию слов: «любовь к родине». Осознает он эту любовь гораздо позже, а разобраться в сложном чувстве любви к родине — то есть что именно и за что он любит дано уже в зрелом возрасте.
Чувство это действительно сложное. Тут и родная культура, и родная история, все прошлое и все будущее народа, все, что народ успел совершить на протяжении своей истории и что ему совершить еще предстоит.
Не вдаваясь в глубокие рассуждения, мы можем сказать, что на одном из первых мест в сложном чувстве любви к родине находится любовь к родной природе.
Для человека, родившегося в горах, ничего не может быть милее скал и горных потоков, белоснежных вершин и крутых склонов. Казалось бы, что любить в тундре? Однообразная заболоченная земля с бесчисленными стеклышками озер, поросшая лишайниками, однако ненец-оленевод не променяет своей тундры ни на какие там южные красоты.
Одним словом, кому мила степь, кому — горы, кому — морское, пропахшее рыбой побережье, а кому — родная среднерусская природа, тихие красавицы реки с желтыми кувшинками и белыми лилиями, доброе, тихое солнышко Рязани. И чтобы жаворонок пел над полем ржи, и чтобы скворечник на березе перед крыльцом.
Было бы бессмысленно перечислять все приметы русской природы. Но из тысяч примет и признаков складывается то общее, что мы зовем нашей родной природой и что мы, любя, быть может, и море и горы, любим все же сильнее, чем что-либо иное в целом свете.
Все это так. Но нужно сказать, что это чувство любви к родной природе в нас не стихийно, оно не только возникло само собой, поскольку мы родились и выросли среди природы, но воспитано в нас литературой, живописью, музыкой, теми великими учителями нашими, которые жили прежде нас, тоже любили родную землю и передали свою любовь нам, потомкам.
Разве не помним мы с детства наизусть лучшие строки о природе Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Алексея Толстого, Тютчева, Фета? Разве оставляют нас равнодушными, разве не учат ничему описания природы у Тургенева, Аксакова, Льва Толстого, Пришвина, Леонова, Паустовского. А живопись? Шишкин и Левитан, Поленов и Саврасов, Нестеров и Пластов — разве они не учили и не учат нас любить родную природу? В ряду этих славных учителей занимает достойное место имя замечательного русского писателя Ивана Сергеевича Соколова-Микитова.
Иван Сергеевич Соколов-Микитов родился в 1892 году на земле Смоленской, и детство его прошло среди самой что ни на есть русской природы. В то время живы были еще народные обычаи, обряды, праздники, быт и уклад старинной жизни. Незадолго до смерти Иван Сергеевич так писал о том времени и о том мире:
«В коренной крестьянской России начиналась моя жизнь. Эта Россия была моей настоящей родиной. Я слушал крестьянские песни, смотрел, как пекут хлеб в русской печи, запоминал деревенские, крытые соломой избы, баб и мужиков. Помню веселые святки, масленицу, деревенские свадьбы, ярмарки, хороводы, деревенских приятелей, ребят, наши веселые игры, катанье с гор. Вспоминаю веселый сенокос, деревенское поле, засеянное рожью, узкие нивы, синие васильки по межам. Помню, как, переодевшись в праздничные сарафаны, бабы и девки выходили зажинать поспевшую рожь, цветными яркими пятнами рассыпались по золотому чистому полю, как праздновали зажинки. Первый сноп доверяли сжать самой красивой трудолюбивой бабе — хорошей, умной хозяйке. Это был тот мир, в котором я родился и жил, это была Россия, которую знал Пушкин, знал Толстой»*.
* С о к о л о в-М и к и т о в И. С. Давние встречи.
Иван Сергеевич прожил долгую и богатую жизнь. Он в течение нескольких лет плавал матросом по всем морям и океанам, служил в санитарном отряде в первую мировую войну, работал учителем, несколько зим провел на берегах Каспия, путешествовал по Кольскому и Таймырскому полуостровам, Закавказью, горам Тянь-Шаня, бродил по дремучей тайге. Он был моряком, путешественником, охотником, этнографом. Но главное — он был талантливым и ярким писателем. Еще Куприн в свое время так оценил Соколова-Микитова как писателя:
«Я очень ценю Ваш писательский дар за яркую изобразительность, истинное знание народной жизни, за живой и правдивый язык. Более же всего мне нравится, что Вы нашли свой собственный исключительно Ваш стиль и свою форму. И то и другое не позволяет Вас спутать с кем-нибудь, а это самое дорогое».
Соколов-Микитов написал много книг о своих смоленских краях, о простых русских людях, крестьянах, полярниках, охотниках, о всех, с кем сводила его судьба на жизненном пути. А он был длинным, этот путь: более полувека активной писательской работы, а всего ему было уже за восемьдесят.
Последние двадцать лет жизни Соколова-Микитова были связаны с Карачаровом на Волге в Калининской области, где у Ивана Сергеевича в ста шагах от воды, на краю леса был простой бревенчатый домик. Широкая гладь воды, перелески и деревеньки на том берегу, обилие цветов, лесных птиц, грибов — все это еще больше сближало писателя с родной природой. Из охотника, как это часто бывает с людьми под старость, он превратился во внимательного наблюдателя, и не только потому, что, скажем, ослабло зрение или рука, но потому, что проснулось в душе бережное, любовное, воистину сыновнее отношение к русской природе, когда человек понимает, что лучше любоваться живой птицей на ветке дерева, чем мертвой птицей в охотничьем ягдташе. В эти годы Иван Сергеевич пишет лучшие свои страницы о родной русской природе, о деревьях и птицах, о цветах и зверях.
Источник