Эмоциональное омертвение (психический шок)
После почти восьмилетнего заключения в ливийской тюрьме болгарская медсестра Кристина Валчева потеряла способность «что-либо чувствовать». Когда наши эмоции отключаются? И вернутся ли они?
Кристина Валчева (48 лет) и четверо ее коллег провели много лет в камерах ливийской тюрьмы размером 1,80 х 1,50 метра. У них не было контакта друг с другом, за исключением редких встреч на допросах. Все пятеро подвергались пыткам электрическим током, и в конечном счете признали, что осознанно заразили 393 младенцев ВИЧ – при том, что имеются научные доказательства того, что младенцы были инфицированы еще до прибытия болгарских медработников. Их дважды приговаривали к смерти. Одна из медсестер пыталась покончить жизнь самоубийством. В июле 2007 по дипломатическим каналам удалось добиться их освобождения, и Валчева написала книгу «С поднятой головой».
Психиатры и психологи в один голос говорят, что без эмоций человек функционировать не может. Но слишком много эмоций тоже не дело, и поэтому в экстремальных, угрожающих жизни ситуациях, организм «отставляет» эмоции.
Очевидно, что болгарская медсестра Кристина Валчева прошла именно через такую экстремальную и угрожающую жизни ситуацию. Восемь лет в ливийской тюрьме. Восемь лет пыток по ложному обвинению. Сейчас палестинский врач и медсестры на свободе, но их испытания на этом не закончились. Им надо научиться жить со своими переживаниями и эмоциями, которые они вызывают.
Или не вызывают. На прошлой неделе, давая интервью газете, Кристина Валчева сообщила, что она теперь ничего не может прочувствовать. Она даже прыгала с тросом с большой высоты, и это не повлияло на частоту ее сердечного ритма. Она потеряла контакт со своими чувствами.
«Очень понятно в ее ситуации,» — комментирует психиатр и психотерапевт Nelleke Nicolai. «Когда человек так долго находится в ситуации, в которой он бессилен что-либо сделать или изменить, его организм переходит в режим выживания. Вы дистанцируетесь от событий. Это также называется диссоциацией. Чувства заглушаются, чтобы вас не захлестнул страх от происходящих диких вещей».
У эмоций есть четкая сигнальная функция. Так, боль сообщает о том, что у организма есть проблемы, влюбленность – о том, что пора производить потомство, а страх – что мы должны «биться или бежать». Но все эти чувства должны регулироваться. Мы же не набрасываемся на первого встречного, кто нам покажется привлекательным, а конфликт мы пытаемся разрешить через обсуждение, а не через драку, и подчас исполнения желания приходится ждать не один год.
Из всех форм управления эмоциями (временное) отключение в результате «короткого замыкания» — самое последнее средство. Как при очень сильной боли бывает, что организм отключается (болевой шок), так и эмоциональная ситуация может быть настолько невыносимой, что наступает острое безчувствие. Это эмоциональный эквивалент болевого шока.
На психиатрическом языке это называется «психическим шоком», замечает психиатр Ruud Jongedijk из Национального центра диагностики и лечения сложных психотравм. «В зависимости от ситуации, он может длиться от нескольких минут до нескольких часов, а потом чувствительность возвращается».
Внезапная потеря мужа/ жены или ребенка может оглушить человека на несколько дней. Вы позаботитесь о цветах для похорон, организуете церковную службу, выберете, во что одеться, но все это происходит в режиме некоторой отстраненности — как будто вы одновременно и здесь, и не здесь. И только когда церемония похорон закончится, придет осознание утраты и навалится боль потери, и вот тогда начинается процесс проработки горя.
Следует знать, что это ощущение отстраненности в большинстве случаев проходит. То есть кнопка как бы возвращается в исходное положение. «Человек поразительно устойчив,» — говорит Nelleke Nicolai. «Острая безчувственность в 2/3 случаев исчезает через пару месяцев, а в одной трети развиваются жалобы, требующие лечения. Но и среди них 2/3 восстанавливаются». В конечном итоге, по мнению психиатра, ничего не чувствовать очень неудобно и с физической, и с психической точки зрения. «Вы не в состоянии воспринять, где вы переступаете невидимые границы, могут расстроиться взаимоотношения с близкими. Нарушается даже обмен веществ. В конце концов, мы должны возобновить свое функционирование, и тогда эмоции «оттаивают», хотя это и болезненно для человека.
В качестве примера д-р Nicolai приводит случай из своей практики – молодую женщину, которая с детских лет была жертвой чрезвычайно выраженного насилия. «Она выжила только разумом, при полной диссоциации со своими чувствами и при хорошем контакте с бабушкой. В ходе терапии она постепенно вытащила из себя самые страшные воспоминания, в том числе то, что родители хотели ее убить. Такое вынести практически невозможно, но ей удалось найти этому переживанию определенное место».
Психиатры отказались давать какой-либо прогноз по случаю Кристины Валчевой, но Ruud Jongedijk считает хорошим признаком то, что она так быстро смогла изложить свою историю в книге. «Очевидно, что это разумная женщина, которая в состоянии осмыслить произошедшее с ней. А это уже шаг в нужном направлении». К тому же ее прыжки с большой высоты с тросом с целью пробудить эмоции говорят о том, что она очень хочет вернуться к тем временам, когда она была в состоянии переживать. А само это желание – тоже эмоция.
Следует отметить, что не каждый защищает себя таким отключением переживаний на неограниченный период времени. Есть примеры людей, которые в нечеловеческих условиях становятся еще сильнее (Нельсон Мандела).
В повседневной жизни люди учатся разбираться с трудными ситуациями без полной потери чувствительности. Врачи учатся рассматривать человеческий организм как объект — с тем, чтобы они могли принять рациональные решения, связанные с жизнью других людей. Пожарные, полицейские и военные также должны уметь регулировать свои эмоции. Они в кризисной ситуации должны сохранять ясную голову и спокойствие, иначе выйдет из-под контроля и начнет диктовать инстинкт. И тогда пожарный убежит от огня, полицейский – от преступников, а военные – с фронта. А пока есть и люди, которые плачут, увидев впервые своего новорожденного ребенка, и люди, безумно счастливые от победы своей футбольной команды. Отключение наших эмоций – это искусство, но мы на это способны.
Возможности такого контроля над нашей эмоциональной жизнью очень ограничены, и такой контроль носит всегда временный характер. Отключение чувств после болезненного переживания, с одной стороны, помогает, но, с другой стороны, со временем само становится источником проблем. Эмоции можно долго игнорировать, но они все равно – рано и поздно – потребуют внимания к себе. Термометра эмоционального накала, увы, не существует. Есть только кнопка аварийного отключения. И лучше, если она вам никогда не понадобится.
По материалам публикации:
Emotioneel flauwvallen. – de Volkskrant, 01.12.07, Sect. Hart en Ziel, p. 1
(на нидерландском языке)
(по материалам западноевропейских средств массовой информации)
— NOS, 18.10.07 (Нидерланды)
Rolhuisartsbijkindermishandeling / Роль домашнего врача в случаях жестокого и несоответствующего обращения с детьми
Домашний врач станет центром поступления сигналов о жестоком обращении с детьми. Об этом договорились домашние врачи, физиотерапевты и зубные врачи. Теперь о своих подозрениях, возникших во время приема, они будут сообщать именно домашнему врачу. Ранее такая информация поступала лишь на специальный пункт сбора информации о жестоком обращении с детьми. При этом не отводилось никакой особой роли физиотерапевтам и зубным врачам. Сигналами жестокого обращения может быть отсутствие у ребенка реакции на боль, чрезмерно выраженное обкусывание ногтей, зубовный скрежет. В последнее время организации, связанные с оказанием помощи, заметно усилили сотрудничество в противодействии жестокому обращению с детьми.
— BBC World, 09.04.07 (Соединенное Королевство)
Pain link to post-trauma stress / Связь боли с посттравматическим стрессом (ПТСР)
Как утверждают нидерландские ученые, люди, страдающие ПТСР, могут быть менее чувствительны к боли, чем люди без этого состояния. Для пациентов с ПТСР характерны приступы паники, яркие переживания возврата в травмирующую ситуацию (т.н. флэшбеки), тревога и депрессия. Авторы исследования, опубликованного в Archives of General Psychiatry, предполагают, что головной мозг таких пациентов может быть «внутренне соединен» по-другому. Британский эксперт в связи с этим отметил, что пока неизвестно, почему у одних людей возникает это состояние, а у других — нет.
Источник
«Просто как овощ». Почему люди продолжают болеть и через год после ковида
МОСКВА, 29 сен — РИА Новости, Альфия Еникеева. По разным данным, от 20 до 75 процентов переболевших COVID-19 и полгода спустя страдают от его последствий. Среди основных симптомов — хроническая усталость, одышка, выпадение волос, панические атаки, проблемы со сном. Медики называют это постковидным синдромом. В России его диагностируют каждому пятому пациенту. Как эти люди живут и борются с осложнениями — в материале РИА Новости.
«Ничего делать не могла»
Плюс появились проблемы с сосудами на ногах и в глазах. Я даже думала, что у меня разрыв сетчатки на фоне кислородного голодания и повреждения сосудов. Но офтальмолог ничего не нашел, слава богу. Назначил капли, не помогли — глазные яблоки будто болели изнутри. Я консультировалась с разными врачами, никто ничего не мог толком сказать. Прописывали лекарства. От одних становилось только хуже, другие совсем не действовали.
Так как я индивидуальный предприниматель, смогла себе организовать очень лайтовый режим труда. Первые три месяца, до января, не работала вообще. Бизнес просто встал. Никаких доходов — проедала подушку безопасности.
«Пришлось уволиться с работы»
Александр Корчевный, 39 лет, Экибастуз, Казахстан. Сейчас лечится в Новосибирском центре профилактики тромбозов
Я заболел в начале июня 2020 года, заразился, предположительно, на работе. Сдал ПЦР-тест — положительный. Меня отправили на добровольную изоляцию в инфекционную больницу на 18 дней. Как оказалось, зря: родные один за другим заболели ковидом.
В стационаре особо ничем не лечили, только наблюдали, поскольку болезнь протекала не тяжело. Было легкое недомогание около трех дней, потом два дня плохо сбиваемая температура до 38. Пропали запахи, снизился аппетит, появились проблемы со сном. Первый «звонок» был дней через десять после постановки диагноза. Началась неожиданная тахикардия, паническая атака и подскочило давление. Сделали укол эуфиллина. Вроде немного полегчало.
Из больницы выписался не больной и не здоровый. Очень хотелось домой после изоляции. Но дальше было только хуже. Постепенно добавлялись новые симптомы, связанные с нервами и сосудами. Начались бесконечные походы по врачам. Никто из них до конца не понимал, в чем дело и как меня лечить. Все анализы более-менее спокойные. В течение года проходил курсы у пяти невропатологов в разных городах. Все ставили два диагноза: вегето-сосудистая дистония и синдром хронической усталости. Все намекали на психолога. У него я тоже побывал, он нарушений не выявил.
«Волосы лезли клочьями»
Наиля Вагизова, 38 лет, Казань
Когда я выписывалась из больницы, меня никто не предупреждал, что это может затянуться так надолго и восстановление будет столь тяжелым. От государственной медицины сейчас никакой помощи. Врачи в поликлинике ничего не говорят. Я сама сдаю все анализы платно, пью витамины, собираю информацию в интернете, от людей, которые тоже переболели. Я по профессии врач-лаборант, поэтому начала самостоятельно в теме разбираться и контролировать свое состояние.
«Мне легче думать, что это не ковид»
Заболела коронавирусом я в конце прошлой осени, но в декабре был уже хороший анализ. Про постковид меня врач сразу предупредила. Она сама перенесла COVID-19 и знает, что это такое. Сейчас время от времени у меня проявляются какие-то типичные симптомы, но я осознанно списываю их на основное заболевание. Мне так легче.
Я постоянно под медицинским наблюдением. Меня регулярно навещает врач. Мне бесплатно выдают антиагреганты, получаю в аптеке довольно дорогой антикоагулянт. На дом приезжают осматривать узкие специалисты и берут анализы. Но я редко беспокою поликлинику просьбами. Научилась с приступами справляться сама. В целом просто надеюсь, что рано или поздно тело приспособится к чужому вирусу. Если до сих пор выжила с таким списком болезней и даже перенесла ковид, значит, надо благодарить гены и ангела-хранителя.
«Главное — довериться врачам»
Валентина Нелюбова, 59 лет, Москва
Сейчас, слава богу, все позади. Восстанавливалась после ковида несколько месяцев, долго рассказывать. Но все закончилось хорошо. Я очень благодарна врачам филиала дневной больницы Алексеева при поликлинике 121-й, что в Южном Бутово. Они реально помогают справиться с постковидным синдромом, с депрессивным состоянием. Многие боятся психбольниц. Это какое-то неправильное толкование, непонимание. А ведь только квалифицированные психологи могут добраться до проблем постковида и помочь. По крайней мере, мне помогли.
«Это уже самостоятельное заболевание»
По данным исследователей Сеченовского университета, в России от постковидного синдрома страдают больше 20 процентов пациентов, перенесших коронавирусную инфекцию. Среди самых частых жалоб — слабость (точнее, быстрая утомляемость), одышка, тревога, депрессия, проблемы со сном и выпадение волос.
«Постковидный синдром (ПКС) — это симптомокомплекс, который возникает вследствие перенесенной коронавирусной инфекции. Это очень широкое понятие, которое может включать поражение нервной, сердечно-сосудистой систем, органов желудочно-кишечного тракта, мышечную атрофию. Могут быть даже какие-то психические проявления. Его продолжительность — дело сугубо индивидуальное. У кого-то основные симптомы в легкой форме разрешаются в течение двух-трех месяцев. У других сохраняются до года и даже больше. О максимальных сроках говорить рано. Мы пока только наблюдаем это заболевание, изучаем его. По моему опыту — дольше всего у пациентов держатся различные нарушения неврологического характера, поражения периферической нервной системы», — рассказал РИА Новости заведующий кафедрой спортивной медицины и медицинской реабилитации Сеченовского университета, эксперт Лиги здоровья нации профессор Евгений Ачкасов.
По его словам, симптомы ПКС, их выраженность и продолжительность часто зависят от тяжести течения COVID-19, но не всегда. Так, среди пациентов немало людей, которые относительно легко перенесли сам ковид, а от его осложнений мучаются уже более года.
«Основа реабилитационных программ при постковидном синдроме — дыхательная гимнастика, циклические физические упражнения, кардиопротекция. Мы стремимся защитить сердечную мышцу как медикаментозно, так и различными физиотерапевтическими вариантами. Используем массажи, барокамеры. Достаточно широкий спектр. Но надо понимать, что зачастую дома реабилитировать таких пациентов очень сложно. Лучше госпитализировать. Постковидный синдром — это уже самостоятельное заболевание, и к нему надо относиться очень серьезно», — подчеркнул профессор.
Однако если симптомы ПКС ярко выражены, а возможности обратиться к врачу нет, то специалисты советуют заниматься скандинавской ходьбой. Этот вид физической активности хорошо влияет на сердечно-сосудистую и дыхательные системы. А вот надувать шарики для восстановления объема легких ни в коем случае нельзя, чтобы не получить дополнительную легочную травму.
Источник